Люблю секретных агентов - Ирина Волкова

Постепенно картина прояснялась. Было неясно только, какую роль отвёл Аделе Марсель Морли в своей странной игре с предсказанием акльи и индейцем со скорпионом на левом ухе. И почему индейцев оказалось двое?

Очевидно, что Уайна и Маута не заодно. Если бы они могли, то с удовольствием поубивали бы друг друга. Но по какой-то причине, они молча едут в машине рядом со мной и Луисом, а их лица выражают неприкрытую ненависть. Знают ли они что-либо о "Золоте Атауальпы" или о настоящих сокровищах инков? И кто, интересно, взорвал самолёт? От кого хотели избавиться — от нас или от Педро Гонсалеса? Вопросов было слишком много. Ответов — гораздо меньше.

— Остановись! Мне нужно прогуляться! — капризный голосок Аделы оторвал меня от размышлений.

Бобчик послушно затормозил.

Только сейчас я почувствовала, как затекло моё тело. Было просто необходимо слегка размяться.

Я открыла дверцу машины и с наслаждением ступила на землю. Тут же мне в нос ударил отвратительный запах тления.

— Что это? — с ужасом спросила Адела. — Ритуальные индейские жертвоприношения?

Справа от нас росло толстое странное дерево, похожее на пальму с кроной из плотных тёмно-зелёных листьев, растущих прямо из ствола. Каждый лист был обрамлён длинными острыми шипами, загнутыми, как рыболовный крючок. Внизу на стволе более старые листья высохли и пожелтели, свисая вниз, как шелуха гигантской луковицы.

Насаженые на крючья листьев, на дереве, как ёлочные игрушки некрофила, висели разлагающиеся трупы птиц.

— Что это? — зажимая нос, с ужасом спросила я.

— Пуйа, — ответил Луис.

— Что?

— Пуйа. Растение семейства ананасовых, — пояснил колумбиец. — У нас оно тоже встречается.

— А какой садист развесил на нём этих несчастных птиц? — возмущённо поинтересовалась Адела.

— Никто, — пожал плечами Луис. — Вы посмотрите на эти крючки. Птице достаточно случайно задеть за один из них — и она уже не может освободиться. Но, несмотря на это, птицам почему-то нравится отдыхать на этих деревьях.

Подруга возмущённо повернулась к Бобчику.

— Ну, ты знал, где остановиться, — возмущённо обрушилась она на него. — Тебе нужно было проехать сто километров для того, чтобы затормозить у этого чёртового птичьего кладбища!

— Я затормозил там, где ты попросила! — возмутился Бобчик. — Кстати, я вообще не хотел ехать в Куско. Это трупное деревце — ещё цветочки. Держу пари, что в следующий раз ты заставишь меня остановиться прямёхонько перед вигвамом вождя охотников за головами.

— Это знак! — громким замогильным голосом провозгласил по-испански Уайна Инти. — Я же говорил, что мы не должны были брать его с собой, — Уайна кивнул на Мауту Иньяка. — Он приносит несчастье! Теперь уаки разгневались на нас. Если мы не оставим его здесь, мы все погибнем.

— Что он говорит? — встревоженно поинтересовался Бобчик.

— Кто это уаки? — с любопытством спросила Адела.

— Это духи, — спокойно пояснил Маута Иньяка. — Надеюсь, вы не верите во все эти сказки о знаках и дурных предзнаменованиях?

— По-моему, это тебе следовало бы верить в них, — заметила я. — Вроде бы это верования твоего народа.

— Чепуха, — махнул рукой Маута. — Я верю только в деву Марию и в технический прогресс.

— Хорошее сочетание, — отдала должное я. — А вот один мой знакомый верил только в смерть и в налоги.

— Я не плачу налоги, — засмеялся Иньяка. — А смерти вообще нет.

— Да неужели? — заинтересовалась я. — А что же бывает, когда человек умирает?

— Он уходит в хурин пача, нижний мир, в землю немых, — пожал плечами Маута. — Путь туда лежит по волосяному мосту, по которому душу человека проводят чёрные собаки. А потом мёртвые прорастают и выходят из земли в виде живых людей.

— Здорово, — восхитилась я. — Это ещё покруче Упанишад[12]. И ты во всё это веришь?

— Он в это верит, — кивнул на Уайну Иньяка. — Всё это такая же чушь, как и разговоры о том, что моё присутствие приносит несчастье.

Что-то гортанно крикнув на кечуа, Уайна выхватил из-под пончо нож.

В то же мгновение в руках Мауты тоже сверкнуло широкое лезвие.

Бобчик испуганно отшатнулся.

— Эй, прекратите, — встал между индейцами Луис. — Иначе мы вас обоих оставим здесь.

— Я просто хочу доехать до Куско, — сказал Иньяка. — Там я уйду.

— И правильно сделаешь, — прошипел сквозь зубы Уайна.

— Залезайте в машину, — велел колумбиец. — Сейчас я её поведу. Маута сядет рядом со мной, а Уайна сзади. И чтобы никаких драк.

— Давайте, оставим их здесь, — взмолился по-русски Бобчик. — Эти индейцы опасны. Они всех нас прирежут, как цыплят, а наше мясо высушат на солнце.

— Но ведь до сих пор не прирезали, — возразила Адела. — Наверняка они дерутся из ревности. Просто они оба в меня влюблены.

— Ты когда-нибудь слышала такой термин: "мания величия"? — поинтересовался Бобчик.

— Может, ещё и вы подерётесь? — предложил Луис.

Весь остаток пути, от увешанного трупами птиц дерева и до самого Куско машину пришлось вести Луису. На перевале Тиклио, расположенном на высоте около четырёх тысяч метров, Бобчику стало плохо. Уайна Инти объяснил, что это сороче, горная болезнь — основной бич путешествующих по Перу туристов.

— О господи, — простонал Бобчик. — Дело кончится тем, что я умру в этих горах.

— Пожуй коки, — посоветовал Маута Иньяка, протягивая Бобчику мешочек с листьями и тыквенную калебасу.

— Хорошо, что мы едем на машине, а не летим самолётом, — заметил Луис. — У тебя будет время акклиматизироваться. Куско находится на высоте 3355 метров. Из-за горной болезни туристические фирмы не рекомендуют путешествия по Перу людям, страдающим повышенным давлением или сердечной недостаточностью.

— А почему у вас не кружится голова? — обиженно спросил Бобчик.

— У здоровых людей серьёзные симптомы горной болезни обычно проявляются, начиная с четырёх с половиной тысяч метров, — объяснил Луис. — На меньших высотах она выражается в основном в повышенной утомляемости, и за несколько дней акклиматизации человек привыкает к высоте. Видимо, в этом отношении мы оказались выносливее тебя.

— Тебе ещё повезло, — усмехнулась Адела. — Я слышала, что некоторые туристы от горной болезни впадают в кому и умирают.

Бобчик побледнел и затравленно схватился за запястье, нащупывая пульс.

— Зачем ты его пугаешь, — заступилась я. — На такой высоте никто не впадает в кому.