Вещая птица (по)беды  - Татьяна Коростышевская

Джоконда решила проблему молниеносно, прихлопнув орущего пикси ладонью и спрятав в кулаке.

– Мы пока к автомату с кофе прогуляемся. Идем, сладкоежка, я видела в аптечном киоске гематоген, от двойного удовольствия ты точно не откажешься.

Коля выходил последним, прикрыв за ними дверь, мы с лягухом остались вдвоем:

– Эта профессия называется психолог? – осторожно спросил Святозар. – Та, которая обязывает о чужих любовных делах выслушивать?

– Я хочу поговорить о другом. Просто я не уверена, все ли правильно поняла в том подслушанном разговоре.

– Валяй, – лягух расслабился и достал из стоящего на полу у кресла рюкзака апельсин.

– Ларс сказал, что скоро Лорд-Изгнанник отправиться в Лабиринт душ и его место сможет занять Эмбер? Я правильно запомнила?

– Ну да. Лабиринт душ – это что-то вроде фейского посмертия?

– Значит, Эмбер сюда явился, чтоб не упустить момента… Странно…

– А еще странно, что он твоему жениху вольную дал, – невнятно, потому что одновременно с подачей реплики он ел апельсин, сообщил лягух. – Судя по тому, как он на тебя смотрит, так что искры из глаз сыплются, делить тебя с женихом он не намерен.

– Тогда зачем он был здесь? Я имею в виду не в Энске, а в больнице. Побеседовать с Ларсом он мог где угодно. И в этом где угодно прекрасно обеспечить тайну встречи. Но он пришел в больницу. Что-то я точно упускаю, что-то явное.

– Хотя, может, он точно уверен, что до постели у вас с правильным Ларсом не дойдет.

– Да что ты заладил про постель! – выплеснула я раздражение. – Озабоченный! Люди могут и без секса жить, никто от его отсутствия не умирал!

– По-моему, это не я озабоченный, а поклонники твои фейские с тобой заодно. Одного любишь, и он тебя. Второго хочешь, и он тебя. Но у тебя ни с кем ничего нет. В чем подвох? Может, ты жрица какая? Из тех, которым девичество до гробовой доски хранить положено?

Я поднялась с постели, нащупывая босыми ногами обувь. Фейрийские туфельки мы не наденем, хотя очень хочется. Если догадки Святозара верны, это все равно что маячок на себе таскать.

Да где же они? Вот!

Я достала из-под кровати банные шлепанцы – венец китайского производства пыточных приспособлений – пластиковое чудо, стельки которого украшали полусантиметровые шипы.

– Ты куда?

– Идем. Мне кое-что проверить надо.

– Если ты на мои слова обиделась…

Я охнула, обувшись, и сделала пару шагов, привыкая к ощущениям:

– Извини? Я тебя, если честно, и не слушала совсем, – я взяла детинушку под руку, пытаясь наступать как можно легче. – Пошли в невралгию, там, где мы с тобой в тележке прятались. Понимаешь, принц здесь по своим делам был. Потому что меня проведывать он бы не стал. А подкарауливать Ларса… тоже не стал бы. Значит, здесь есть что-то, что его интересует, и я хочу выяснить, что это.

Мы вышли в коридор. Наших ребят поблизости не наблюдалось. Но это было и к лучшему, лишний раз озвучивать свои измышления и терять время не хотелось.

– И что это может быть? – поддерживал меня под руку лягух.

– Скорее не что, а кто. Здесь – городская больница, в ней раньше одна наша знакомая лежала, как раз жрица. Только она в старушечье тело попала и…

Рассказ занял минуты четыре. Ровно столько, сколько и дохромать до искомого отделения с дверью, которая теперь не прикрывала путь, а стояла прислоненная к стене.

– Значит, ты меня все-таки слушала, – торжественно решил Святозар. – Недаром же на мысль о жрице набрела.

Двигались мы, как по компасу. Я, почему-то зная, куда именно идти, толкнула дверь ближайшей палаты и застыла на пороге:

– Руби?

На узенькой больничной койке, в переплетении проводов лежала старушка.

Я подбежала к кровати, склонилась над женщиной. Та открыла голубые, прозрачные, как зимнее небо, глаза.

– Анна?!

Она моргнула, я расплакалась и опустилась на колени:

– Как же так?

Святозар осторожно вошел в палату вслед за мной. Прикрыл дверь и остановился у нее с видом караульного. Женщина подняла полупрозрачную в синих прожилках руку:

– Помоги…

Я сняла пластиковую чешуйку кислородной маски.

Анна улыбнулась слабым подобием улыбки. То, что передо мной именно Анна в своей старушечьем теле, я не сомневалась. Совсем другой взгляд, выражение лица. Да и вообще, сердце мое, сейчас болезненно сжимающееся, подсказало мне, что передо мной не жрица Янтарной Леди, а моя старая подруга, моя Анна.

Я же оставила ее в Фейриленде цветущей феей, оставила с любимым, с которым они воссоединились через столько лет! Возлюбленный Анны – Господин Зимы был лордом одного из главных фейрийских домов, и я была уверена, что за будущее подруги могу не опасаться. Как же так?

– Что произошло? Вы опять поменялись телами? Кто это сделал?

Речь моя от рыданий была невнятной, но женщина меня вполне поняла, она нащупала мою ладонь и сжала, не переставая улыбаться. Какая же она слабенькая…

– Дашка, заполошная, не реви!

И шепот бы слабым, еле слышным.

– Кто? Скажи мне кто, и я просто изничтожу мерзавца! Эмбер? Я убью принца Лета! Честное слово. Убью!

– Брось, моя хорошая, – шелестела женщина. – Неужели ты думаешь, кто-нибудь их этих худосочных фей смог бы справиться со мной?

– Тогда… Почему?

– Я так решила. Сама. Понимаешь? Муторно все было, неправильно. Как будто я не я.

– Сама?

– Ну да. Я прожила длинную хорошую правильную жизнь, девочка. Поверь, не бывает счастья, ради которого нужно лгать или притворяться.

– А Господин Зимы?

– Он не знает. Я покинула его, удалилась в горы, чтоб навести порядок в мыслях. И вот в один прекрасный момент, когда рассветное солнце окрашивало горизонт…

– Ты колдовала?

– Нет, просто отпустила себя на волю. Я не знала, что и как произойдет, но была уверенна, что все случится правильно и вовремя.

Анна закашлялась. Я мотнула головой. Святозар, повинуясь моему жесту, налил в стакан воды из графина и поднес к пергаментным старушечьим губам.

– Это Святозар, нелюдь из местных, – покраснев, представила я лягуха. – Я называю их исконниками. А это – моя подруга, Анна. Я тебе о ней рассказывала.

– Я рад нашей встрече, – голос у детинушки стал глубоким и нежным. – Вы вернулись, чтоб уйти?

– Скоро мое время…

Я промокнула ей рот салфеткой и опять всхлипнула.

– Вы боитесь?

– Нет, мальчик, тебе ли не знать…