Очаровательная наставница - Эмили Брайан

– Вы совершенно продрогли. Думаю, нам пора найти вашу постель.

Неужели каждая мысль так явно отражается на ее лице? Если да, то чем скорее она вообще исчезнет из его поля зрения, тем будет лучше для них обоих. Несмотря на ее желание лечь с ним, он по известным причинам все равно не мог принадлежать ей.

– Да, теплая постель кажется сейчас очень привлекательной.

Жаклин потерла руки, чтобы согреться, притворяясь, что не поняла его. К тому же нос у нее определенно посинел, а своих ног она не чувствовала с тех пор, как они подошли к лестнице. Повернувшись, Жаклин начала подниматься по ступенькам.

– Я закоченела.

Он последовал за ней.

– Я могу в этом помочь.

Гейбриел обнял ее сзади и прижал к своей груди. Но Жаклин повернулась в его объятиях и уперлась в него ладонями, чтобы хоть на дюйм увеличить между ними расстояние. Она сомневалась, что может долго вынести прикосновение твердого члена к ее телу.

Гейбриел невольно вздрогнул.

– Пальцы у вас как сосульки.

– Простите. – Она тщетно пыталась отстраниться.

– Не важно. Скоро вы согреетесь. – Он взял ее руки, поднес их к губам. – Вы замерзли больше, чем я предполагал. Это может потребовать серьезных мер. Идёмте. Мы должны поскорее уложить вас в постель.

Кивнув, она позволила ему вести ее по винтовой лестнице наверх.

– Камин в моей спальне теперь уже погас, – тихо сказала она. – И моя постель будет холодна, как склеп.

– От этого есть средство.

– Которым мы не должны пользоваться.

– Вы меня разочаровываете, хозяйка, – сказал он, смахивая висящую паутину. – Вы решили думать обо мне самое плохое. А моя единственная цель – ваше удобство, я не прошу чего-то неприличного. Я только говорю, что могу решить проблему холодной постели. Все неподобающие идеи, заметьте, исходят от вас, не от меня.

Жаклин проглотила свое удивление. Он что, вообще не хочет ее?

– И это благодарность за то, что я отдал вам свою рубашку и всю ночь воздерживался от неджентльменских поступков, – укорил ее Гейбриел, поднимаясь по ступеням. – Держитесь за мое плечо и не отставайте.

Жаклин пыталась дотянуться до его плеча, но он был выше да еще поднимался впереди по лестнице, и ее ладонь соскальзывала к его ребрам.

– Клянусь, ваши руки стали еще холоднее. Наверное, вам лучше обхватить меня и сунуть их в мои карманы.

– Вы просто хотите, чтобы моя рука была рядом с вашим… – Она умолкла.

– Хозяйка! Рискованное направление ваших мыслей поражает меня.

– Вы отрицаете, что хотите чувствовать мою руку на своем… на ваших джентльменских частях? – в расстройстве спросила она.

– Нет, я не отрицаю, – усмехнулся Гейбриел. – Но меня поражает, что ваши мысли соответствуют моим.

Она раздраженно вздохнула:

– Будьте добры, проводите меня обратно в мою комнату, а с холодной постелью я разберусь сама. Тема закрыта.

Они молча поднялись по лестнице и вышли в длинный коридор с еще горевшими факелами. Проходя мимо, он гасил их один за другим, оставляя за собой полную темноту.

– Ветер в открытом море бывает особенно резким, поэтому моряки давно знают способы защиты от холода, – сказал Гейбриел, вроде бы не игнорируя ее требование закончить дискуссию, но продолжая разговор. У последнего факела они зажгли свечи и пошли дальше. – Мери однажды говорил мне, как согревались древние викинги, когда долгое время были в море.

– И как же? – шепотом спросила Жаклин, поскольку они уже слышали покашливание или храп за стеной.

– Теплом своего тела. Ночью викинги забирались в двухместные спальные мешки.

– Двое мужчин?

– Только для тепла, – объяснил Гейбриел. – Уходя в море, женщин викинги оставляют дома, когда совершают свои набеги, а морские волки не имеют склонности к мужеложству.

– И пираты делают то же самое?

– Нет. Карибы ведь намного приятнее, чем северные моря. Вот мы и пришли.

Он распахнул потайную дверь в ее комнату. Возвращение заняло меньше времени, чем она предполагала. Со странным чувством потери, что их приключение закончилось, Жаклин вошла в знакомую спальню. Полная луна выкрасила комнату в серые тона. Разумеется, огонь в камине давно погас.

– Спасибо, что проводили меня. Спокойной ночи.

– Вы кое-что не забыли? – спросил он.

– Что?

– Мою рубашку.

– О! Конечно.

– Если пальцы у вас замерзли и не гнутся, я буду счастлив помочь вам ее расстегнуть, – предложил Гейбриел. – Все для леди.

– Я почему-то сомневаюсь, что ваша помощь даст мне возможность остаться леди. – Опередив его, она быстро расстегнула пуговицы, сняла рубашку и отдала в вытянутой руке. – Благодарю вас.

– Вы и правда хотите именного этого, Лин? Остаться леди?

– Конечно. Если мы однажды бросились вместе в постель, это не значит, что нужно повторять ошибку.

– Мне это не показалось ошибкой. Может, не совсем приличным времяпрепровождением для джентльмена и леди, но для мужчины и женщины я не могу представить лучшего занятия.

– Уверяю вас, что я не хочу с вами спать, – ответила Жаклин, пытаясь вспомнить, не называл ли отец Юстас ложь одним из смертных грехов.

– Тогда вы не станете возражать, если мы проверим это утверждение. Ложитесь со мной.

– Что?!

– Вы еще дрожите. Ваша постель холодная, а я извергаю жар, как пушки галеры. Драгон-Керн наверняка пострадает, если вы умрете от простуды. Давайте по примеру древних викингов заберемся под одеяло, чтобы проверить, так ли хорош их способ. Как матросы, как друзья разделим жар моего тела.

– Это же нелеп…

Он закрыл ей рот ладонью.

– А когда согреетесь, я встану и уйду, если вы будете этого хотеть. Даю вам слово.

– Ваше слово пирата? – усмехнулась она.

Гейбриел покачал головой:

– Мое слово джентльмена.

– Хорошо, – осторожно сказала она. – Но только пока не согреется постель.

Его широкая улыбка отнюдь не успокоила Жаклин. Как и то, что он стал расстегивать панталоны.

– Что вы делаете?

– Раздеваюсь. Наукой доказано, что голые тела согреваются вместе быстрее, чем одетые.

– Это вам тоже говорил мистер Мериуэзер?

– Нет, этому меня научил собственный опыт.

Конечно, пират не мог быть монахом, однако мысль о другой женщине в его постели уколола Жаклин. Хотя ей следовало поблагодарить его, поскольку этого простодушного замечания было достаточно, чтобы она сумела противостоять любому соблазнению.