Хвост Греры - Вероника Мелан

Я никогда раньше не сидела в его машине. Даже не знала, что она у него есть, машина. Сиденья черные, смоляные, салон угольный; приборная панель синяя – Карре шло. А меня от его присутствия колотило, как и всегда, впрочем. Вновь навалилось чувство обреченности и еще того, что все могло быть иначе. Это ему, этому мужчине, я была готова отдаться по первому зову, это его единственного я ждала в гости, это он причинял моей, неспособной встать на ноги душе максимум боли.

– Что… на этот раз? – процедила я сквозь зубы. Хотя спрашивать не стоило, я знала что.

– Мои предупреждения влетают в твои уши и тут же вылетают?

Этот голос, несмотря на его холодность, я могла слушать вечно. И нет, там в баре я не наговорила лишнего, я никого не сдала.

– Всего лишь пью, как ты и советовал.

«С места в карьер, я смотрю».

«Не твое дело!»

Но что-то однозначно оставалось его делом, иначе бы не пришел.

– Что? Что?!

Терпение рядом с ним заканчивалось быстро, и я, поначалу решившая даже не поворачивать голову в сторону водителя, уставилась в непроницаемое лицо со злостью.

– Я говорил, никаких близких контактов?

– Их не было!

– К ним шло.

Бесит, бесит… Напалм внутри уже искрит.

– Да, шло! А ты мне кто такой, чтобы это запрещать? – Просто куратор. – Ты мне не…

– Я тебе «да».

Прозвучало отрывисто, прозвучало очень весомо. И я осеклась. Какое-то время сидела в тихом салоне ошалевшая, обиженная, разодранная на лоскуты изнутри.

– Ты мне… – повторила тихо и умолкла вновь. Даже продолжить сразу не сумела. Вспомнилась та ночь, когда Карра лежал возле меня до утра, восстанавливал мою батарею, поднимал из пепла мое желание жить. В тот день бы я поверила каждому его слову… – Если так, предложи мне себя…

Я смотрела на человека в водительском кресле прямо с открытой душой, с открытым сердцем. И искала в сложном взгляде напротив то выражение, от которого становится тепло – невидимую руку, когда-то согревшую щеку. Но не находила.

– Стань моим мужчиной… Скажи о том, что любишь меня. Займись со мной любовью, если уж… ты мне «да».

«Разве… так сложно?»

Я хотела его даже такого, отчужденного, я бы отдалась ему прямо в этой чертовой машине – от нее летели бы искры…

– Кейна…

– Опять Кейна! – взвизгнула я, не дождавшись продолжения. Не желала в сотый раз слышать о том, что что-то невозможно. – Этот парень хотя бы не отказывался идти ко мне, вел себя так, будто я... красивая… симпатичная…

Проблема заключалась лишь в том, что возбуждал меня при этом Лиам, а не Освальд… Остин… Осман… К черту, я забыла его имя.

– Тебе нельзя вести его домой.

– Почему?! – «Потому что ты тот самый «да», который сам не будет, и другим не даст?»

– Потому что ты излучаешь…

– Да ничего я не излучаю! Я просто ему нравлюсь…

– И всем мужчинам на пути, не заметила? – Лиам вдруг жестко взял меня за подбородок своей рукой.

– Заметила! Что с того?

Взгляд напротив стал металлическим. Мол, я не хотел тебе говорить об этом здесь и сейчас, но придется.

– После вливания, после смешения со мной, ты стала обладать одним из моих излучений – нитринным. Это тебе ни о чем не говорит, но я поясню. Люди, в особенности мужчины, при виде тебя «залипают», в какой-то степени теряют волю, стараются приблизиться. Так?

– Ты… врешь…

«Не так!»

Но всплыл в памяти слесарь, аптекарь…

– Не вру.

– Даже если так… Что с того?

– Объясняя по-простому, даже если в баре, куда придешь, будет сто женщин и все красивее тебя, мужчины постепенно начнут смотреть только в твою сторону – они будут приближаться к тебе, искать способ общения с тобой, будут просить твой номер…

«Излучение Лиама?» Так это не с него ли я так реагирую на самого Карру? Особенность фона СЕшников? Вращение шестерней и алкоголь – плохое сочетание.

– По-твоему… я не могу ему (Остину, Освальду) просто… нравиться?

– Сейчас ты нравишься всем без исключения.

Бред… Подбородок болел от слишком жесткой хватки.

– Тебя это бесит, да? Это… ревность?

– Я не ревную, Кейна, я сразу убиваю.

Еще один ответ, сомневаться в правдивости которого у меня не вышло. Не шутка, не иносказательная фраза. И вдруг до меня начало доходить то, что именно Лиам все это время пытался до меня донести. «Ты нравишься им не сама, им нравится в тебе мой фон».

Быть не может… Ведь не может?

– Нет… это… я…

– Это не ты.

Больно, прямо в сердце. На разрыв.

– Ты просто не хочешь, чтобы я… с ним не…

– Если ты приведешь его домой…

– То что? Ты не убьешь его, понял?!

«Это моя жизнь! Моя! Жизнь! И ты в ней никто…» Вранья стало слишком много, но сейчас оно было необходимо даже мне самой.

Его глаза синие с серым, льда в них, как в арктическом океане. В желваках бешенство; в машине треск от накалившейся атмосферы. Мой исстрадавшийся подбородок наконец выпустили из пальцев.

– Я… пока… оставлю его в живых, – каждое слово Лиам выбирал с особой тщательностью, измерял, прежде чем выпустить наружу, как алмаз, – но только для того, чтобы ты убедилась в том, что убиваешь его сама.

– Что?!

– Нитринное излучение предназначено для СЕ, его нельзя было передавать человеку. Сейчас ты будешь убивать всех, кого касаешься физически. Не сразу, но быстро.

Кажется, алкоголь выветрился из моей крови, кажется, температура в салоне понизилась градусов на двадцать.

– Ты обманываешь меня, да? – шептала я охрипнув. – Ты просто… желаешь… наговорить мне гадостей?!

Тишина. И резануло болью по сердцу выражение в его глазах – прости, я не должен был с тобой сливаться. Никто из нас не знал, ни у кого процесс не завершался успехом.

Значит, я не могу спать ни с кем, кроме Лиама? А Лиам со мной не спит по одному ему известной причине? Да что же это за жизнь такая?

А как же полноценная семья? Как же муж, счастливые будни? Это все теперь… невозможно…

– Что ты… со мной сделал?

Карра сжал челюсти – я все-таки достала ему когтями до сердца.

– Я просто хотел, чтобы ты жила…

– Я жила. До тебя… – И вдруг меня снесло с катушек истерикой, неприемлемостью того, о чем мне только что сказали. – Вранье, чушь, бред! Это все неправда, неправда!