Послания Зодиака - Влада Ольховская

Только теперь это пришло в негодность от такого хранения. Грязное все, частично разбитое, покореженное… Наверное, поэтому она и продать не смогла. А то, что было в приличном виде, давно обрело новых хозяев.

– Потом папка Африкой увлекся, – продолжила Стелла. – Все, как подменили его! Если раньше он хоть говорил, что скучает по мне и мамке, то теперь и говорить перестал! Его интересовали не только зверюшки, ему там все нравилось. Говорил, что это другая планета, на которой он всегда мечтал жить. А нам знаешь как обидно было? Не с нами он, значит, мечтал жить, а с обезьянами какими-то! Он очень редко заезжал сюда, а когда приезжал, то сразу тосковать начинал. Будто его дом там, а не тут!

Украдкой переведя взгляд на Еву, он заметил, что она рассматривает какую-то книгу в темном переплете. Названия на обложке он не видел, поэтому догадаться, что это, было проблематично.

– А где он там жил? – спросил Максим.

– Да в глуши в основном! Даже в городах не задерживался, тянуло его в джунгли и саванны всякие! Вообще от людей оторвался!

– Он что, один там жил?

– Ну, практически… Иногда – с местными проводниками, если опасно было. Но других ученых он не признавал! Считал, что они только мешать ему будут. Если бы не Кель, он бы совсем социопатом стал!

– Что за Кель?

– Друг его, – пояснила Стелла. – Они еще в Латинской Америке познакомились, потом и в Африку вместе поехали. Так вот, Кель этот ему чуть ли не семьей стал! Мамка к нему даже ревновала, представляешь? Вроде глупо, а не очень… Потому что ей папка в последние годы вообще ничего не рассказывал. Считал, что она не поймет. А Кель был в курсе всех его дел!

– И того, что ваш отец обнаружил следы «Зодиака», тоже?

– Какого еще зодиака? – нахмурилась женщина. – Астрология, что ли?

– Нет, это коллекция камней… Вы о ней не слышали?

– Нет. Говорю же, сам он нам ничего не рассказывал. А я и не интересовалась… У меня тогда свои проблемы начались! Я не знала, куда пойти учиться, что делать в жизни. Отец говорил, чтоб я что угодно выбирала, а он оплатит! Видишь? Снова деньгами откупиться хотел! Мне, может, отеческий совет был нужен, а он – деньгами! Мамка-то уже пила сильно и советов никаких мне дать не могла. От него я помощи тоже не дождалась… вместе с мамкой пить начала. А он вместо того чтобы что-то сделать, просто продолжил деньги выдавать, жизнь мне ломать дальше!

Тут Максим мог только укоризненно головой покачать, он даже спорить не собирался. Он и сам вырос в обеспеченной семье и насмотрелся на таких великовозрастных «детишек», которые во всех своих проблемах винили занятых родителей. А какой в этом смысл? Никто тебе ничем не обязан. У тебя есть своя жизнь, свои мозги, свои желания – иди и реализовывай. Если тебе на это дело еще и денег подкидывают, о которых другим приходится только мечтать, бери и не ной!

Однако обвинять кого-то другого в своих неудачах проще. Себя прощаешь, себе оправдание находишь. Почему ты не собрал волю в кулак и не направил жизнь в нужное русло? Потому что папа не помог, конечно. Все же просто!

Разубедить Стеллу уже не получится. Она жила с этой верой много лет, образования, судя по всему, так и не получила… И не сожалеет об этом, а винит отца.

– После его смерти я осталась совсем беспомощной, – продолжила жаловаться она. – Мамка скоро умерла… Траванулась паленкой какой-то. А мне как жить? Они же меня не научили! Пришли люди, хотели выкупить загородный дом отца… Я думала, помогут мне, сироте, по совести, а они… Ни денег, ни дома! Потом с квартирой была та же история, но хоть на улицу не выгнали, а сюда перевезли… Воспользовались моей доверчивостью опять! Вот что за люди такие?

Увлеченная своей пламенной речью, Стелла не заметила, как Ева убрала книгу, которую просматривала, под куртку. Максим же это заметил, но говорить ничего не стал. Он лишь мысленно отметил для себя, что нужно будет заплатить хозяйке квартиры больше, чем он собирался. С учетом книги. И неважно, что у Стеллы эта книга все равно бы просто сгнила, так никому и не пригодившись. Ему самому хотелось жить в гармонии со своей совестью, и пример дочери ученого только показывал, что в своих убеждениях он прав.

Предъявляй к себе требования, а не придумывай оправдания, и многого добьешься. Все просто.

– Никто мне не помог, – заключила Стелла. – Кстати, Кель этот, дружок папкин, ни разу в нашем доме не показался! Ни разу! Вот тебе и мужская дружба и все такое! Хотя мог бы прийти и помочь. Ведь он благодаря папке нажился! Папка всегда был мозгом, а Кель – исполнителем, вот так-то! Разве не должен он был поддержать нас? Должен, он благодаря моему папке деньги делал! Но делать деньги – одно, а как расставаться с ними приходится, так все голову в песок прячут!

Ева наконец перестала бродить по комнате и подошла к ним. Книгу под свободной курткой было совершенно не видно.

Она заглянула Стелле в глаза и спросила:

– Как убили твоего отца?

Максим не знал, что его убили, в Интернете по этому поводу ничего не было. Хотя… можно было предположить, что пятьдесят лет – не тот возраст, в котором умирают от естественных причин.

Вопрос был откровенно личный, для многих болезненный. Однако Стелла и бровью не повела:

– Да не знаю я! Доигрался там, в Африке своей. Это ж для него рай был, а в реальности – ад!

– Тебя это никогда не интересовало? Кто, зачем?

– Чем тут интересоваться? Умер и умер, а мне только проблем добавил! Мог бы еще пожить! Сидел бы тут, строчил книжки, ему за них хорошо платили очень! Так нет же, нужно было срываться, ехать куда-то… вот и доигрался! Из Африки его привезли уже несколькими кусками.

* * *

Табате было страшно. Так страшно, как никогда раньше, и этот страх не проходил. Его не могла уничтожить никакая усталость, хотя на это она надеялась. Она засыпала тяжело и тревожно, а просыпалась всегда с криком.

Ее давно уже оставили в покое, одну, но это не помогало. Она металась по клетке, в которой ее заперли, как безумная, не понимая, как быть дальше. Все это настолько отличалось от привычного ей мира.

– Она еще совсем ребенок, – сказал один из тех, кто поймал ее. Потом уточнил: – Подросток.

Вот и все. Она не знала, что это значит и как реагировать. Но до этого вообще никто с ней не говорил. Ее разлучили с семьей, отвезли куда-то… Потом облили ледяной водой, покрыли какой-то пенящейся дрянью, потом – снова водой. Было холодно, немного больно и очень страшно. Но они не остановились; видимо, им не понравился ее запах. Хотя это же глупо!

Она была одна все это время. Маму и папу не видела. А брата… брата и нету уже. Его убили в тот день, когда их похищали. Потому что только он один попытался сопротивляться, отчаянно кинулся вперед – и тут же был отброшен назад. Кровавая рана зияла ровно между глаз.

Запах крови и его смерть. Это должно было отрезвить Табату, а вместо этого парализовало. Сначала она не двигалась потому, что ее так учили. Не дергайся, не проявляй агрессию… В этих местах всегда что-то происходит. Если хочешь, чтобы на тебя не нападали, покажи, что ты не опасна.