На восточном порубежье - Сергей Жук

Глава 7. Последний поход Якоба Генса

Уж с давних пор срамимся мы.

Но сей позор смутил умы!

Хотя беда и без границ,

Но, господа, винить ли лиц,

Когда закон летит под стол

И без препон лишь произвол?

Где правда — срам, а светом — мгла,

Не в лицах там источник зла.

Константин Станюкович

1

Снова осень. Прошел ровно год как Охотская флотилия, по приказу казачьего головы Афанасия Федотовича Шестакова, уходила в море. Сколько было тогда надежд и желаний. Но судьба жестоко обошлась с Анадырской экспедицией, а более с Афанасием Шестаковым. Его планы разрушены до основания, а сам он на кладбище Анадырского острога. Бог ему судья, а не люди. Но есть капитан Павлуцкий, что все то, считает знамением божьим, а себя избранным для великих дел. Ну что же и ему бог судья, а мы поглядим на то как распорядится судьба далее, ведь она лукавая без проведения Господня ни шагу!

Сейчас сентябрь 1731 года. Время в этих местах самое подходящее для дальних морских походов. Июнь, июль время летних штормов. В августу морские ветры стихают, а к осени только легкий бриз шевелит водную гладь. Лишь приливные волны периодически обрушиваются на берег беспокоя мореходов.

Остатки Охотской флотилии, боты «Святой Гавриил» и «Восточный Гавриил снова, теперь уже по приказу драгунского капитана Дмитрия Ивановича Павлуцкого вышли из Охотска, взяв курс на тот же Большерецкий острог, что стоит на западном берегу Камчатки в устье одноименной реки.

Не спокойно Ламское море. Волны нескончаемой чередой теснятся у борта корабля в нетерпении обрушиться на него всей своей мощью. Боты отчаянно скрепя деревянными суставами с трудом идут к Камчатским берегам. Народу на судах много, много и груза. Закаленные в боях казаки, проводят время в молчании и молитвах. Страх перед стихией велик, он непрерывно давит на людей, ведь большинство пассажиров впервые в морском плавании. Боты столь внушительные у берега, сейчас среди бесконечного простора и разгула стихии кажутся жалкими, а люди беззащитными. Плавание продолжалось чуть более десяти дней, и только когда показались берега Камчатки, все облегченно вздохнули.

Вскоре после выхода из Охотска суда разлучились как по причине разнице хода, так и дурных отношений между капитанами, и теперь бот «Святой Гавриил», под началом штурмана Генса, в одиночестве 30 сентября 1731 года входил в устье реки Большой. Охотские мореходы в очередной раз доказали, что морской ход на Камчатку знают доподлинно, и то дело обычное.

Подштурману Федорову на боте «Восточный Гавриил» пришлось гораздо хуже. Судно дурно слушалась руля, а корпус даже при малом волнении скрипел на столько сильно, что казалась сам бот молит Господа о помощи. Воду из трюма откачивали непрерывно. Имеющийся один насос не справлялся. Черпали шайками, большими котлами, и поднимая на верх из трюма, выливали за борт. Страху натерпелись предостаточно.

Когда далее держаться на плаву не было никакой возможности, Господь видимо услышал молитвы казаков. Силуэт побережья Камчатки возник из тумана как призрак, и Федоров тут же приказал воротить судно к берегу.

Добрый попутный ветер разогнал судно и бот, словно обезумевший кит, со всего ходу, ломая доски обшивы об острые выступы береговых камней, выкинулся на берег.

Никто слава богу не пострадал. Все обошлось синяками и ссадинами. Было время отлива, и грузы перенесли почти посуху. Заодно собрали множество местных моллюсков: гребешков и песчанок, попадались и крабы. Эти морские обитатели знакомы всем жителям восточного побережья. Разложил раковины на углях и жди. Будут готовы, сами откроются. Ну а там подсолил и ешь. Очень удобно, вкусно и питательно.

Когда счастливые от спасения люди поедали морских тварей, пошла прибойная волна. На глазах у казаков волны захлестнули бот, сняли его с камней, и со всего маху разбили о прибрежную скалу на части. Эти части были на столько мелкие, что не задержавшись у берега, они разметались по всему морю. Все произошло быстро. Бот исчез как по мановению волшебной палочки. Он погиб молча, а может его предсмертный стон просто никто не услышал из-за шума волн? Но кажется «Восточный Гавриил» ушел из жизни добровольно, как принято поступать по обычаю народа луораветлан, когда твоя жизнь становится тебе и близким в тягость.

Гибель бота все восприняли спокойно, даже с радостью и облегчением. Все радовались тому, что еще день такого плавания и пришлось бы метать груз за борт, что бы спасти судно и себя в том числе.

Вскоре Гвоздев провел измерения широты и долготы места. По его утверждению они находились недалеко от Большерецка, верстах в тридцати не более.

2

Большерецкий острог считался центральным опорным пунктом русских на Камчатке. Он стоял на правом берегу реки Большая, чуть ниже от впадения в нее реки Плотникова. Далее вверх по течению, река Большая уже прозывается Быстрая.

Сюда и идут из Охотска корабли, что ныне снабжают и осуществляют всякое сношение с полуостровом. Зайдя с моря в просторную бухту, корабли далее следуют вверх по реке Большой до самого острога чуть более тридцати верст. Река просторная и широкая, отчего и получила свое название, ну а далее за большим притоком она меняется вместе с названием на быструю речку весьма теплую из-за множества термальный и минеральных источников.

Река кишит рыбой, лес полон зверей, а климат хоть и сырой, но достаточно мягкий. Так что места удивительные и богатые.

К этому году на Камчатке было три русских острога Верхний и Нижний Камчатский, то по реке Камчатке, и Большерецкий. Остальные острожки, что имелись на полуострове, принадлежали Камчадалам, местным аборигенам, и отношения к поселениям русских не имели.

Так вот Большерецкий острог, построенный в 1704 году, был среди других острогов по возрасту самым молодым, но по своей значимости сразу вышел на первое место. Сюда приходили все корабли с грузами и служилыми людьми из Охотска. Это позволяло ему без труда удерживать соответствующий статус. И хотя ему не были даны права центра волости, или по нынешнему уезда, он стал центром Большерецкого Присуда.

Первоначально ставленый на низком речном острове, он страдая от речных наводнений перебрался на более высокие места, что удалило его от реки, но многочисленные протоки по прежнему связывали его с основным руслом.

Местные камчадалы приняли русских достаточно мирно и вскоре служилые переженились на девках тамошних инородцев, что были ликом милы и характером покладисты.

Ну а местоположение острога в рассуждении давало немалые пользы. Морские суда пристают здесь, и местные жители всегда получают товар из первых рук. Ну а содержание приезжих у себя в избах и заботы по их отправки тоже дают немалую прибыль. Тебе и кладь доставят на своих собачьих упряжках, и за перевоз возьмут деньги не малые.