Славные парни - Николас Пиледжи

Десять лет — это было больше, чем Карен могла себе представить. Впервые услышав о приговоре, она хотела немедленно съехать к родителям. Потом хотела убить себя. Потом хотела убить Генри. Потом хотела с ним развестись. Она волновалась, как теперь будет содержать себя и детей. Каждое утро просыпалась в тревоге. Но всё равно убеждала себя, что должна остаться с ним — хотя бы на некоторое время или пока его окончательно не упрячут за решётку, и тогда всё будет кончено.

Но Генри не отправился в тюрьму сразу после приговора. Фактически, благодаря поданным апелляциям, с момента приговора в Тампе до того, как он сдался полиции в Нью-Йорке и начал реально отбывать свой срок, миновал двадцать один месяц. За это время Генри успел отсидеть за мелкие правонарушения в округе Нассау, открыть новый ресторан в Квинсе и провернуть неслыханное количество разнообразных афер. Практически в одиночку устроил разгул преступности. Он брал у ростовщиков займы, которые не собирался возвращать. Грузовиками сбывал краденое по бросовым ценам (давал больше стандартной тридцатипроцентной скидки от оптовой стоимости товара) и реорганизовал свою банду автоугонщиков в мастерские по разборке краденых машин на запчасти.

Торговал крадеными и поддельными кредитками вместе с «Кучей» Эдвардсом, старым приятелем из «Робертс Лаунж». Оптом покупал сухое горючее, потому что спрос на его услуги профессионального поджигателя был велик. Когда приблизился срок посадки, он дотла разорил «Сьют», одной рукой беря крупные займы у кредиторов, а другой продавая спиртное и мебель владельцам других ресторанов. Он не остановился даже после того, как налоговая служба опечатала заведение. Однажды ночью, прямо перед посадкой в тюрьму, он взломал двери и ограбил собственный ресторан. Пришедшие устраивать распродажу имущества агенты налоговой службы обнаружили, что вынесено всё подчистую: кресла, диваны, барные стулья, светильники, стаканы, тарелки и даже пепельницы.

Генри готовился к тюрьме почти два года. Он собирался сделать свою отсидку как можно более комфортной. В конце концов, про тюрьмы он слышал всю свою жизнь, и вот теперь он начал искать экспертов. Многие адвокаты мафии, например, нанимали в качестве помощников бывших тюремных юристов, которые досконально знали каждую лазейку в законах и правилах Федерального бюро тюрем. Генри обнаружил, что самый привлекательный вариант для него — это Льюисбургская федеральная тюрьма в Пенсильвании. Она была относительно недалеко от Нью-Йорка, что должно было облегчить визиты Карен, адвокатам и друзьям. Там было достаточно продажных охранников и коррумпированного начальства, чтобы сделать отсидку терпимой. Помимо этого, в Льюисбурге уже сидели многие мафиози, в том числе Пол Варио, отбывавший два с половиной года за уклонение от налогов, и Джонни Дио, получивший долгий срок за то, что плеснул кислотой в глаза журналисту Виктору Ризелю. Чтобы попасть в Льюисбург, Генри сунул двести баксов сотруднику тюрьмы на Уэст-стрит, ведавшему распределением заключённых.

Генри тщательно изучил, как использовать для своей выгоды многочисленные тюремные реабилитационные программы. Осуждённые получали сокращение срока практически за всё — от уборки в камерах до заочного обучения в колледже. Фактически оказалось, что тюремное начальство только и думало, как бы избавиться от «лишних» заключённых. В итоге почти три четверти взрослых осуждённых постоянно находились не в тюремных стенах, а на условном сроке, под наблюдением, в административном отпуске, на расконвоированных работах или получали условно-досрочное освобождение. Федеральное бюро тюрем автоматически списывало пять дней с каждого месяца просто за «хорошее поведение». Поскольку Генри получил десять лет, или сто двадцать месяцев, он мог рассчитывать как минимум на шестьсот дней, то есть двадцать месяцев, сокращения срока; таким образом отсидка уменьшалась до восьми лет и четырёх месяцев. Ещё два или три дня в месяц Бюро скидывало, если заключённый записывался на работу в бригаду; плюс дополнительные сто двадцать дней поблажки (по одному за каждый месяц приговора), если он соглашался посещать тюремные учебные классы.

Отсидев треть срока, можно было подавать на условно-досрочное освобождение, так что теоретически Генри мог выйти, проведя за решёткой всего тридцать девять месяцев, или чуть более трёх лет. Первое обращение в комиссию по досрочному освобождению не могло быть успешным, так как на его личном деле красовались большие красные буквы ОП («Организованная преступность»). Однако он узнал, что отказ можно опротестовать в Вашингтоне, и если организовать кампанию писем поддержки от семьи, религиозных деятелей и политиков, то решение комиссии могут и пересмотреть. В общем, когда Генри садился в тюремный автобус на Льюисбург, он уже прикинул, что фактический срок отсидки составит, вероятно, от трёх до четырёх лет.

Отвальную вечеринку устроили на бульваре Квинс, в новом ресторане «Роджерс Плейс», который должен был обеспечить деньгами Карен и детей, пока Генри сидит за решёткой. Поли, Джимми, Томми Де Симоне, Энтони Стабиле и Стэнли Даймонд уже мотали сроки, однако на свободе оставалось достаточно умников, чтобы закатить пирушку на всю ночь. В восемь утра Генри отвёз уставшую Карен домой, а сам продолжил развлекаться. Их компания — теперь уже чисто мужская — перебралась в «Кью Мотор Инн». В десять утра, когда Генри оставалось только два часа свободы, все загрузились в заказанный его друзьями лимузин и направились на встречу с федеральными маршалами. Однако по пути Генри решил, что хочет притормозить в «Максвеллс Плам». Ведь это будет его последняя выпивка на свободе! В одиннадцать часов Генри и его друзья всё ещё сидели в «Максвеллсе» и пили коктейль «Кричащий орёл» из охлаждённого шампанского с белым шартрезом. Вскоре к празднику присоединились дамы, пришедшие на поздний завтрак. Когда пробило двенадцать — час, назначенный Генри для явки в полицию, — момент отметили тостом, и гулянка продолжилась.