Шторм-вор - Крис Вудинг

– Призрак, – сказал Ваго. – Призрак нас достал.

– Нас обоих? Ваго кивнул.

Некоторое время Моа сидела молча, терла сонные глаза и вздыхала. Ей казалось, что все это происходит не с ней. Да, Моа была на волосок смерти, но пока не могла осознать этого в полной мере. Такая выпала карта, так легли кости. На этот раз удача оказалась на ее стороне.

– Почему я не умерла? – растерянно проговорила она.

– Это я тебя спросил, – ответил голем.

– Ну не знаю… – Ей сейчас не хотелось думать об этом.

Моа огляделась.

– Где мы? У нас получилось?

– Мы в Килатасе.

– Мы добрались? – радостно воскликнула девушка и поморщилась – она была так слаба, что от резкого движения у нее закружилась голова.

– Что это за место? – спросил Ваго.

Он только сейчас с удивлением понял, что ему действительно интересно это знать.

– Это город людей, которые верят, что там, за пределами Орокоса, что-то есть, – принялась объяснять Моа. – Где-то далеко-далеко за горизонтом. Килатас основала Чайка. Она хочет, чтобы когда-нибудь все мы уплыли из Орокоса навсегда. Однажды мы найдем способ проскочить мимо водорезов, которые не позволяют ни одному кораблю уйти, и спасемся! Этот город – тюрьма, Ваго. Никто этого не понимает. Это тюрьма, и мы должны из нее выбраться!

Моа разволновалась не на шутку. Стоило ей узнать, что она в Килатасе, и прежняя страсть вспыхнула в ее сердце с новой силой.

– Мой отец был рыбаком, еще в те времена, когда можно было ловить рыбу без разрешения Протектората. Он ходил в море, когда Чайка нашла птицу вроде той, что висит у тебя на шее, – птицу, каких в Орокосе не водится. И Чайка решила построить этот поселок, а мой папа поддержал ее. Мы были одной из первых семей, которые здесь поселились. Я росла в Килатасе до тех пор, пока… – Она осеклась.

Голем пристально смотрел на нее, и было в его взгляде нечто странное.

– Почему ты ушла?

– Они забрали мою мать, – сказала Моа.

Голос ее не дрогнул. Она уже давно выплакала все слезы по маме. Теперь она ничего не чувствовала, вспоминая о ней.

– Ей нельзя было покидать Килатас, но она хотела кого-то повидать. И оказалась в неудачном месте в неудачное время. – Моа пожала плечами. – Просто не повезло. Никто не мог ничего сделать. Папа после этого будто свихнулся. Однажды он сел в лодку и вышел в море на веслах. И водорезы его убили. Думаю, он сам этого хотел.

Ваго не знал, что сказать. То есть он понимал, что следовало бы посочувствовать, но он не умел этрго делать.

– После этого я не могла здесь оставаться, – продолжала Моа, рассеянно ковыряя ногтем одеяло на коленях. – Из-за воспоминаний. Некоторое время я бродяжничала. Отправилась на восток искать дядю, но он давно уже там не жил, и никто не знал, куда он делся. Вместо него я нашла Турпана. Вернее, Турпан нашел меня. – Она вздохнула и оставила в покое одеяло. – Я хотела вернуться, но все как-то не получалось. До сих пор.

Рассказ утомил ее. Моа посмотрела на Ваго и слегка покачала головой.

– Все во власти случая. Бороться против него бесполезно. То, что я сейчас здесь, – результат стольких поразительных совпадений, везения и невезения, что невозможно вообразить. И с остальными то же самое. И как только некоторые умудряются верить, будто в этом есть какой-то смысл и порядок? – Она снова уставилась на свои колени. – Ко мне прикоснулся призрак, а я осталась жива. Сколько у меня было шансов на это? – Тут она подняла голову и слабо улыбнулась Ваго. – Ну, что скажешь в свое оправдание?

Ваго переступил с ноги на ногу.

– Не знаю.

– Вот как, – только и сумела сказать в ответ Моа.

Она попыталась вьшрямиться, но от этого усилия у нее закружилась голова.

Ваго набрался храбрости и решил открыться ей.

– Этот призрак… он мне не повредил, – сказал он. – Наоборот, мне стало даже хорошо. Я должен был умереть, а мне стало хорошо. – Он робко поднял на девушку глаза. – Призрак прошел сквозь меня раньше, чем добрался до тебя. Я думаю… я его поглотил. Тебя коснулось только то, что от него осталось. Может быть, поэтому ты жива.

– Значит, ты спас мне жизнь, – сказала Моа.

– Но я не знаю, как я это сделал…

– Это не важно, – возразила Моа. – Спасибо тебе.

Это было жалким подобием настоящей благодарности, но Моа слишком обессилела и ничего больше не могла придумать. Голем какое-то время внимательно смотрел на нее.

– Наверное, я предназначен, чтобы убивать, – сказал он.

Моа успокаивающе погладила его руку. Ее ладонь оказалась холодной.

– Я знаю, – произнесла она. – Я тебя видела. Это ничего.

Ваго был потрясен – не только ее словами, но и тем, что девушка по собственной воле прикоснулась к нему.

– Ты не боишься? – спросил он.

– Тебя?.. – удивилась она и тихо рассмеялась. – Я не боюсь тебя, Ваго. Мы оба отверженные, ты и я. Мы должны держаться вместе.

Сердце Ваго растаяло. Он обожал эту девушку, боготворил ее, был предан ей безоговорочной щенячьей преданностью, и слышать такие слова из ее уст было даром судьбы, о котором он и мечтать не мог.

И тут вернулся Турпан. Едва взглянув на охранников, он отбросил в сторону занавеску и увидел Моа и Ваго.

– Турпан! – вскрикнула Моа.

Парень упал на колени и обнял ее.

Радость, на миг охватившая Ваго, исчезла, сердце вновь превратилось в колючую льдинку. Как глупо с его стороны было думать, что он ей небезразличен! Турпан, вот кого она любит! Турпан. И не Ваго, жалкому уроду, соперничать с ним.

Турпан и Моа сразу забыли о нем, и он украдкой покинул пещеру. Мысли его были черны, как ночь.

Через два дня после того, как Моа очнулась, вернулась Чайка и новоприбывшим было велено явиться к ней.

Дом Чайки ненамного превосходил размерами любую другую хижину в Килатасе. Это было низкое строение с оштукатуренными стенами из грубого камня, расположенное на берегу озера, неподалеку от верфи. С виду – дом как дом, ничего особенного, но Турпан с его наметанным воровским глазом сразу понял, что строили эту «хижину» с умом: стены прочные, надежные, местность вокруг хорошо просматривается, мертвых зон почти нет. У двери стояли двое караульных – больше для проформы, просто чтобы у какого-нибудь нечистого на руку типа не возникло соблазна поживиться имуществом Чайки.

Впрочем, когда их провели внутрь, Турпан понял, что брать тут и нечего. По крайней мере в гостиной. Потертый ковер и несколько стульев, огарки свечей, шершавый и колченогий стол у стены – вот и все убранство. В этой аскетической обстановке сразу бросалось в глаза единственное украшение комнаты: дешевая репродукция картины, изображающей городскую улицу и Нулевой шпиль на заднем плане.