Знак купидона - Рейвен Кеннеди

вздымается, и он весь в крови. Он возвышается надо мной, и, хотя я знаю, что он только что спас мне жизнь, я не могу избавиться от страха. Выражение его лица пугающее и яростное, мышцы напряжены, наполнены силой, он готов нанести удар. Ронак только что оторвал голову огромному зверю как ни в чем не бывало, и я дрожу при взгляде на него.

Если он хочет убить меня, сейчас самое подходящее время. Он может сделать это, обвинить зверя, и никто не усомнится в его словах. Но он этого не делает. Он мог бы позволить зверю разорвать меня. Но не сделал и этого. Он спас меня. Ронак. Из всех парней именно Ронак спас меня.

Я не знаю, что об этом думать. Он делает шаг ко мне, а затем останавливается. Мы молча смотрим друг на друга, и я чувствую бегущие по моему лицу слезы.

– Пожалуйста… – прошу я его, даже не зная, о чем именно прошу.

Он сжимает кулаки, все его тело напряжено. Я вижу, как выступают жилы у него на шее. Затем на поляну врывается Силред.

– Ронак, – говорит Силред, спеша встать перед ним и пытаясь привлечь его внимание.

Ронак все еще непохож на себя. Он выглядит смертоносным. Хищным. Как животное. Его обычно черные глаза все еще сияют золотом, а губы растянуты в оскале. Ронак продолжает смотреть на меня через плечо Силреда, и я не могу отвести взгляд.

– Ронак, – рычит Силред, придвигаясь ближе, чтобы прервать наш зрительный контакт. – Эверт ранен.

Кажется, это наконец выводит его из непонятного транса. Он трясет головой, словно хочет прояснить мысли, и его глаза снова чернеют.

– Где он? – спрашивает Ронак, поворачиваясь к Силреду.

– В той стороне. Он без сознания. Тебе придется нести его, он слишком тяжелый для меня. Я отнесу Эмили.

Когда Ронак уходит, я осознаю, что все еще дрожу и плачу. Моя нога выглядит очень, очень плохо.

Силред подходит и опускается на колени рядом со мной, но я вздрагиваю, когда он пытается коснуться меня.

– Все хорошо, – тихо говорит он. В его голосе есть что-то естественно успокаивающе. – Теперь все хорошо. Все закончилось.

Я не могу говорить. Все мое тело начинает бесконтрольно трясти. Как только он говорит, что все закончилось, осознание происходящего обрушивается на меня, и я продолжаю прокручивать в голове ужасные сцены. Каждая секунда длится целую жизнь.

– Сейчас я тебя подниму, хорошо? Мне нужно позаботиться о твоей ноге. Ты потеряла много крови, и Эверт не в состоянии вылечить тебя.

Я не отвечаю, но он поднимает меня на руки как можно бережнее. Хотя он обращается со мной с осторожностью, моя нога и ступня разрываются от боли.

– Мне жаль, Эмили, – говорит он. Его губы сжаты в мрачную линию.

Как только я оказываюсь в его объятиях, он начинает идти, стараясь не трясти меня слишком сильно. Я смотрю на зверей позади нас, на их окровавленные неподвижные тела, и не могу оторвать от них глаз.

Не знаю, через сколько мы добираемся до хижины. Я не слышу, о чем говорят парни вокруг меня, просто смотрю на свою изуродованную ногу и дрожу, и плачу, и истекаю кровью, и у меня все болит.

Меня кладут на меха, а потом кто-то говорит со мной, но я ничего не могу разобрать. Затем вижу, как Эверта кладут рядом со мной. Он весь в крови, и я не могу оторвать взгляд от его неподвижного тела. Это все моя вина.

Я пытаюсь коснуться его, но я слишком далеко, и от этого я начинаю плакать еще сильнее. Боги, если он умрет… еще один всхлип вырывается из моего горла.

– Пожалуйста, не умирай, – шепчу я.

Потом кто-то трогает меня за раненую ногу, и я снова вскрикиваю и корчусь от боли, но сильные руки удерживают меня.

– Эмили, послушай меня, тебе надо перестать двигаться, или ты повредишь ногу еще сильнее. Знаю, тебе больно, но перестань сопротивляться.

Я не могу понять, что он говорит. Я знаю лишь, что мне делают больно. Мне так чертовски больно.

– Она в шоке.

– Сделай что-нибудь, Силред.

– Она потеряла слишком много крови и продолжает терять ее.

– Как и он.

– Проклятье!

– Мне нужно больше повязок.

– Черт, Эмили, не двигайся!

– Силред!

– Отдай ее мне.

Их голоса смешиваются у меня в голове, и я не понимаю, кто и что говорит. Я чувствую руки, которые удерживают меня, пока я кричу и дергаюсь от боли. Бессвязные слова вылетают из моего рта вместе с криками, я в агонии.

Мне так больно, намного больнее, чем от всех моих предыдущих травм, вместе взятых. Эверт ранен, и это все моя вина.

Я не могу перестать сопротивляться хватке рук, что удерживают меня, и не могу остановить боль, которая поглощает меня, словно бушующее пламя. Она убьет меня. Мне этого не избежать.

И вдруг я что-то слышу.

Все мое тело замирает от этого звука, крик застревает у меня в горле. Мои глаза наполнены слезами, и в темноте я слышу самый прекрасный, успокаивающий звук, который только можно себе представить.

Мелодия, похожая на тихий шепот. Медленная, спокойная музыка, которая сразу же останавливает мою дикую панику. Я чувствую, как песня проникает в меня. Она замедляет бешеное биение моего сердца. Она растекается по моим венам. Она наполняет воздухом мои легкие. Мелодия поет во мне, для меня, и я чувствую такое спокойствие, которое не ощущала никогда в своей жизни. Это песня, в которую я хочу погрузиться, чтобы жить в ней вечно.

Я слышу приглушенные голоса, но не обращаю на них внимания, даже больше не сопротивляюсь движениям рук, которые касаются моей лодыжки, я словно не чувствую ткань, сжимающую больное место. Все мое внимание захватывает песня, моя спасительница, и я уверена, что пока я слышу ее, все будет хорошо.

Не знаю, как долго я плыву вместе с мелодией, но она становится частью моей души. Не знаю, когда мои рыдания утихают и прекращается дрожь в моем теле, но, прежде чем песня заканчивается, она погружает меня в глубокий сон, и я принимаю тьму с распростертыми объятиями, потому что даже если это смерть, то она мирная, гостеприимная и слишком привлекательная, чтобы ей отказать.

Если это смерть, то я готова принять ее.

Глава 17

Когда меня прибивает к берегу после долгого плавания по океану снов, я начинаю различать голоса, бьющиеся о стенки моего сознания, словно волны, ровные, низкие, постоянные.

Я открываю глаза и