Брак с незнакомцем - Хелен Диксон

– Простите меня за то, что я так себя вела, – пробормотала Ровена. – И устроила скандал. – Я знаю, как трудно вам приходится, и, конечно, я кажусь вам неблагодарной, но поверьте, это не так.

– Я все понимаю. Постараюсь вернуться как можно скорее, потом решим, как действовать дальше. Будьте же терпеливы.

Через десять минут, стоя между Сэмом и Генри, Ровена смотрела, как Тобиас удаляется в сторону Мекнеса. Она знала, что навсегда запомнит каждую черточку, каждую подробность его бронзово-загорелого лица, оживленного и выразительного. Он был готов к тому, что ожидает его впереди. Его слова и этот поцелуй не давали ей покоя, возбуждая слишком много вопросов, на которые некому было ответить. Восхищение этой недюжинной натурой, то, что он говорил и делал, трогало ее до глубины души; Ровена была обескуражена неожиданной силой собственных чувств. Но не следует забывать, что все это означает для него, напомнила она себе, и о сделке, которую они заключили. Он пойдет на все, чтобы причислить ее к списку своих побед. Она была его целью и законной добычей.

Целый день Ровена провела, глядя на дорогу. Ее сердце сжималось от надежды и страха и каждый раз словно выпрыгивало из груди при виде фигуры, закутанной в белое одеяние, едущей верхом на лошади.

Алое солнце уже готово было уйти на покой, когда она наконец увидела Тобиаса. Ровена вскочила на ноги и подбежала к дороге, ожидая, когда он приблизится. Его голова была не покрыта, и солнце играло в его темных волосах. И в который раз что-то в этих голубых, блестящих и прозрачных, словно бриллианты, глазах заставило ее невольно затаить дыхание. Она снова ощутила, как в ее теле загорелся огонь страсти, но в кои-то веки Ровена решила с ним не бороться. Тобиас отсутствовал больше половины дня, и она невероятно скучала по нему, как будто лишение его общества вдруг стало для нее суровым приговором. И если на корабле Ровена намеренно, усилием воли отгоняла от себя подобные мысли и чувства, то теперь она с радостью ощутила, как они захватывают все ее существо.

Конечно же она безумно хотела освободить Джейн из плена и много думала о ней в этот день, но все же Тобиас занимал ее мысли гораздо больше, и Ровена не могла скрыть свою радость и облегчение, увидев, что он вернулся; она ощущала, что настроен он бодро, и от этого поднялось настроение и у нее самой.

Ровена придержала лошадь за поводья, пока Тобиас спешивался.

– Я очень рада, что вы вернулись, – улыбнулась она.

Тобиас вытер пот со лба и улыбнулся в ответ.

Подошли Генри и Сэм, чтобы взять у Тобиаса сумки с провизией, втайне надеясь, что там лежит что-то повкуснее, чем сушеное мясо и кускус, которыми они питались с тех пор, как выехали из Сале. К их восторгу, в сумках оказались великолепные финики, дыни, инжир и другие удивительные восточные яства.

Только когда все насытились, а Генри с Сэмом взялись за игру в карты – их любимое времяпрепровождение, – Тобиас сообщил Ровене, что он узнал:

– Нам повезло. В городе вот-вот произойдут некие важные изменения. Несколько дней назад в Мекнес прибыла группа англичан во главе с командором Чарльзом Стюартом с соглашением, подписанным королем. Он собирается провести с султаном переговоры об освобождении выходцев из Британии. Соглашение также предполагает, что на британские суда больше не будут нападать и забирать их в плен. Стюарт ожидает быстрого и положительного ответа на все требования. Он надеется встретиться с султаном завтра.

– А вы сами встречались с командором Уильямсом?

Тобиас кивнул:

– Да, меня проводили в его покои.

– А Сулейман? Вам удалось выяснить что-нибудь о нем и его пленниках?

– У меня не было возможности узнать, где он находится. Но в этом все равно мало смысла. Все женщины, которых он привез, уже в гареме.

Ровена приуныла.

– Вы думаете, Джейн освободят?

– Нам следует подождать и посмотреть, как пойдут дела между султаном и Стюартом. Нам остается ждать вестей.

Их прибытие совпало с окончанием Рамадана, который правоверные мусульмане должны были проводить в посте и молитвах. Конец поста считался большим праздником, его отмечали всеобщим весельем и пирами. Чтобы немного скрасить однообразное ожидание, Тобиас спросил Ровену, не хотела бы она поучаствовать в языческих торжествах, и увидел, как ее глаза тут же загорелись. Их взгляды встретились, она засмеялась и кивнула.

– Мы отправимся в город пешком, – продолжал он. – Прогулка пойдет нам на пользу, и, кроме того, на улицах будет так много народу, что будет трудно найти место, где оставить лошадей.

Ровена потянулась за шляпой и почесала голову.

– Боже мой, как бы мне хотелось вымыть голову. Я еще никогда в жизни не чувствовала себя такой грязной. Клянусь, если мне когда-нибудь придется стать хозяйкой Трегован-Холл, я позволю себе настоящую роскошь и прикажу устроить там ванную комнату с огромной ванной, как у Ахмеда, и буду нежиться в ней дни напролет.

– Вот как? Так вы все еще намереваетесь выйти замуж за лорда Трегована?

Ровена кивнула, пытаясь идти в ногу с Тобиасом. Они направлялись к городу.

– Если он не взял назад свое предложение руки и сердца. Хотя даже если так, он все равно может отказаться от меня, узнав, что я потеряла репутацию и что я не невинна.

– Невинна! Какое чудесное слово. Об этом стоит поговорить. – Тобиас произнес это медленно, словно обдумывая, что это может значить, в то время как на его губах блуждала почти сладострастная улыбка.

Они влились в толпу людей, такую густую, что она напоминала поле кукурузы, колышемое сильным ветром. Генри и Сэм, которые слышали о Мекнесе достаточно плохого, не возымели желания присоединиться к Ровене и Тобиасу и предпочли остаться с лошадьми. Но Ровену город заворожил. Бронзовые двери и порфировые колонны блестели на солнце. Марокканская штукатурка была нанесена на стены так, что узор напоминал ажурные пчелиные соты, прекрасная мозаика была выложена строгим геометрическим орнаментом, а отполированная яшма и мрамор отражали африканское солнце, словно зеркало.

Парад, начавшийся в середине утра, представлял собой поистине величественное зрелище и, без сомнения, удовлетворил немалое тщеславие Мулай Исмаила. Его было слышно издалека, задолго до того, как показалась кавалькада всадников, без устали паливших в ружья. За ними следовали еще более красочно одетые стражники, несущие большое красное знамя с полумесяцем в центре.

Стрельба велась непрестанно, и Ровена со смехом заметила Тобиасу, что удивительно, как это воины ислама пока еще никого не подстрелили, хотя и подпалили, должно быть, немало тюрбанов. Величественное войско пехотинцев, чьи мундиры были дополнены леопардовыми шкурами, было следующим. Солдат было так много, что они заполнили все поле, предназначенное для парада.

А затем наступило то, чего так ждали и Ровена, и Тобиас. Появился сам Мулай Исмаил. Сияющая царственная фигура восседала на прекрасном коне, сбруя которого была украшена помпонами и лентами. Седло было выковано из чистого золота и отделано изумрудами и другими драгоценными камнями. В руках султан тоже держал ружье. Его окружали роскошно одетые слуги с веерами в руках и преданные ему до последней капли крови черные телохранители, закованные в доспехи, за которыми шли еще более внушительные воины с флагами, боевыми топорами и копьями.