Русская рулетка. Немецкие деньги для русской революции - Герхард Шиссер

немецкие деньги и клеймите торговца, который приобретает немецкий товар, как политического преступника, вы не замечаете или не хотите замечать, как английские, французские, американские деньги коррумпируют государство, экономически закабаляют, политически порабощают державу».

В последующей публикации с поистине ошеломляющим названием «В борьбе за правду» Гельфанд хочет подчеркнуть в себе чисто делового человека, когда внешне наивно пишет: «Мое денежное сообщение с Фюрстенбергом (Ганецким) было чисто коммерческим и происходило в Копенгагене открыто, на глазах у всех». Но затем вновь прорывается старое тщеславие Гельфанда, и он велеречиво и самодовольно описывает значимость своей персоны: «Правительство Керенского вело следствие против меня с большим пристрастием. […] Наблюдение за моей персоной распространялось на всю Европу: в нем участвовали российские, румынские, английские, французские и итальянские инстанции. Мой дом в Копенгагене окружали агенты многих государств. За каждым моим шагом следили. Мои письма перехватывались и вскрывались».

При этом одного предложения на странице 31 «правдивой» брошюры было бы вполне достаточно, чтобы высказать всю демагогичную полуправду: «Со своей стороны я заявил, что не давал большевикам денежных средств». Об этом он действительно заявлял, ведь большая сделка не должна была стать известной ни при каких обстоятельствах — такое основное условие поставила германская сторона.

Борьба Гельфанда за правду, как он ведет ее в своих оправдательных трактатах, несколько напоминает помесь из сэра Артура Конан Дойла и Хедвиг Курте-Малер, он искусно затушевывает курьезность заговора между кайзером и большевиками.

И Ленину еще месяцами приходится мучиться с денежным обвинением. Он не может открыто, обдуманно и уверенно говорить о чрезвычайно полезной военной хитрости, ослабляющей врага. Он сейчас крепко пригвожден в собственной стране и еще должен подождать до взятия большевиками власти в октябре, пока он сможет выдать три своих немецких слова, выдвинутых в возбужденной дискуссии, — «высказать, что есть» (aussprechen, was ist).

БОЛЬШОЙ ТРЮК

Но как же функционирует система Гельфанда? Как деньги поступают в петроградский угловой дом Козловского и, тем самым, в кассу большевиков?

Упрощенно формулируя, сделки Гельфанда на рынке ни в коей мере не выглядят необычно. Он покупает товары у предприятия в стране X. Эти товары он продает предприятию страны Y. Оттуда товары перепродаются предприятию страны Z. При каждой покупке, продаже, транспортировке, перепродаже, которые осуществляются поначалу с обычными бумагами, нормальными импортными и экспортными лицензиями, таможенными декларациями и т. д., Гельфанд получает свои проценты. Как страстный торговый предприниматель он, естественно, пытается взвинтить свою долю насколько возможно. При очень больших объемах его проценты приносят и номинально высокую прибыль. Поскольку большинство товаров закупается его датской торговой компанией, почти все доставляется на судах в Копенгаген. Там товар разгружается и перегружается для дальнейшей транспортировки следующей фирме — как правило, груз направляется фирме «Клингсланд» в Стокгольме, учрежденной Гельфандом и Ганецким. Там товар снова перегружается и опять же судном транспортируется дальше. Чтобы сэкономить на дорогой плате за перевозку, Гельфанд даже покупает для своей торговой компании собственные грузовые суда. Когда, например, медикаменты, текстиль и химикаты доставляются судном в Россию, они отправляются из портового города Петрограда дальше вглубь страны, обычно по железной дороге. Этим тогда занимается российское дочернее предприятие фирмы «Клингсланд» в Петрограде.

Выручка от продажи направляется в российские банки в Петрограде, т. е. на счета представительницы «Клингсланда» Суменсон. Оттуда «Клингсланд-Петроград» переводит выручку от продажи последней указанной фирме-поставщице «Клингсланд-Стокгольм». «Клингсланд-Стокгольм» переводит деньги дальше, центральной фирме Гельфанда в Копенгагене, а из Копенгагена часть выручки поступает первоначальным продавцам в Болгарию, Румынию, Англию, Германию и т. д.

Но доходы от многого, что продается в России, оседают в Петрограде. Почему? Поначалу — так принято в каждом торговом предприятии, и это ни в коей мере не подозрительно — вся выручка изымается и аккуратно направляется в Скандинавию, что, как правило, обеспечивает Евгения Суменсон, служащая фирмы «Клингсланд». Она переводит деньги на счета Ганецкого в Стокгольме.

Дело на этом кажется завершенным. — Если бы революционеры Ленина не нуждались срочно в деньгах. Поэтому доверенное лицо Ленина Ганецкий направляет подавляющую часть денег на различные частные счета Суменсон назад в Петроград — в отмытом виде.

Открытым остается один вопрос: как покрываются «убытки» Гельфанда? Обычная торговая сделка начинается с того, что для ее финансирования, для первоначальной закупки товаров необходимо взять кредит. При закупке товаров Гельфанд и Ганецкий по указанию Министерства Иностранных дел и Генерального штаба в Берлине получают такой закупочный кредит у банков, например у Дойче Банк. Там предоставляют для предварительного финансирования гигантские суммы. Поскольку, как известно, выручка от сделок в России служит финансированию революции, Дойче Банк остался бы со своими «потерянными» кредитами, которые не могут быть погашены из оставшейся прибыли. — Если бы Министерство иностранных дел и Рейхсбанк не покрывали предоставленные кредиты из различных своих фондов. Так оно и происходит, в этом, собственно, и состоит трюк. Все это, с одной стороны, очень просто, но, с другой стороны, сопряжено с требующими затрат времени обходными путями и очень запутанно.

Гельфанду никогда не приходится возвращать кредиты, что при раздробленности и диверсифицированности его торговой империи не бросается в глаза и не проверяется. Зачастую кредиты для предварительного финансирования выплачиваются на не вызывающие подозрения счета в Швейцарии, а также в Румынии. По этой причине Гельфанд, к примеру, при миллионных выплатах Министерства иностранных дел настаивает на том, что часть денег должна сначала направляться в третьи страны, например в Румынию, чтобы исходный «источник» в Германии не так бросался в глаза. То, что Гельфанд будет получать деньги из самых разных фондов Министерства иностранных дел, было в принципе оговорено с руководством Рейха и Генеральным штабом. Потому и достаточно, если статс-секретари общаются друг с другом совершенно неформально и распоряжаются крупными суммами при помощи пустых фраз: «для известных Вам целей», «для пропагандистских целей», «без указания оснований» и т. д. Ведь деньги в направлении Гельфанда и различных зависящих от него структур все же приводятся в движение на самом высоком уровне, между статс-секретарем Гельферихом в Имперском казначействе и статс-секретарем

Циммерманом в Министерстве иностранных дел. Затем линия распоряжений доходит до посланников Министерства иностранных дел: барона фон Редерна в нейтральной Швейцарии, графа фон Брокдорф-Ранцау в Копенгагене, барона фон Штедтена в Стокгольме. Обмен информацией между тремя германскими зарубежными представительствами в нейтральных странах, разумеется, необычайно облегчает всю операцию.

Правда, кое-что в Копенгагене транспортируется туда-сюда и «немного мимо таможни», как об этом осторожно говорят. Когда все это становится чрезмерным, контрабанда постепенно получает огласку и предстоит даже арест Ганецкого, датские инстанции советуют его адвокату, чтобы Ганецкий немедленно и по собственной инициативе прекратил такого рода торговлю «в