Бестиарий - Роберт Мазелло

Голова Рафика болталась из стороны в сторону, точно была плохо прикреплена к шее.

Аль-Калли кивнул Якобу, тот наклонился, поднял с пола бутылку, открыл ее и принялся вливать воду в полуоткрытый рот с выбитыми зубами до тех пор, пока Рафик не начал захлебываться.

— Мы говорили о празднике во дворце Саддама.

Рафик облизал растрескавшиеся губы.

— Том самом, во время которого ты подал моей дочери суп.

Рафик низко опустил голову и молчал.

— Я спрашиваю тебя: ты знал, что суп отравлен?

Рафик молчал и не двигался.

— Насколько помнится, ты вроде бы говорил, тебе приказали это сделать, так?

— Почему, — еле слышно произнес Рафик на арабском, — почему бы нам не покончить со всем этим?

— Потому, что мы никуда не торопимся, — ответил аль-Калли и обменялся еле заметной улыбкой с Якобом, стоящим, скрестив руки на груди, по другую сторону от стула. — К тому же хотелось бы знать, кто был второй официант, с усами, обслуживающий мою жену.

— Я уже говорил, — простонал Рафик, — не знаю.

Телохранитель понял господина без слов. Размахнулся и нанес Рафику по лицу удар такой силы, что тот свалился со стула и рухнул на бетонный пол. Жалобно зазвенела цепь.

— Не думаю, чтобы Саддам доверил столь важную работу, как убийство всей моей семьи, каким-то незнакомцам. — Аль-Калли задумчиво покачал головой, словно споря с самим собой. — Нет. Думаю, вас прежде хорошенько натренировали и выбор на тебя и того усатого пал не случайно.

Рафик не шелохнулся.

— Двоих я уже нашел. — Он не сказал, что сделал с ними. — Мне было довольно трудно разыскать тебя.

Эти поиски обошлись аль-Калли почти в миллион долларов, деньги пошли на подкупы, а также на транспортные расходы. Рафик, когда он его нашел, проживал в Ливане под другим именем и работал в авторемонтной мастерской. Его перевезли через несколько границ в мешке, сам мешок находился под днищем фургона, который был позаимствован в той же мастерской.

— Посади его, — бросил аль-Калли Якобу.

Тот наклонился и бережно выпрямил Рафика, прислонив его спиной к стене. Прямо над головой у него был приклеен к стене старый пропыленный плакат в рамочке, рекламирующий «Кампари».

Аль-Калли присел перед пленным на корточки, заглянул ему прямо в глаза. И понял по их выражению, что человек этот признал свое поражение и с нетерпением ждет смерти. Единственное, чего не заметил в них аль-Калли, так это страха. Это вселяло надежду. Стоит хорошенько напугать его, вселить страх, и он заговорит.

Есть средство развязать ему язык.

— Отдохни, — сказал аль-Калли впервые за все время по-английски и пробормотал себе под нос уже по-арабски: — Скоро тебе понадобятся все твои силы.

Когда Садовский предложил Гриру встретиться в стрелковом клубе «Либерти», тот сразу заподозрил подвох и, войдя внутрь, понял, что не ошибся.

В помещении, которое Берт Пит называл классной комнатой, собралось около дюжины мужчин — все белые, каждый ветеран той или иной кампании. На стене между инструкцией по технике безопасности обращения с огнестрельным оружием и таблицей, наглядно демонстрирующей, как чистить это самое оружие, теперь висел плакат с изображением колокола и девизом: «СЫНОВЬЯ СВОБОДЫ — ПОДНИМАЙТЕСЬ!» В точности такую же татуировку Грир видел на руке Берта.

Он заметил на столе чипсы и орешки, бочонок холодного пива и толстую стопку каких-то подшитых материалов. У Грира возникло впечатление, что гостей ожидалось больше. Он взял наугад один из файлов в пластиковой обложке. Просто чушь собачья: ксерокопии речей ребят типа Тома Пейна, Патрика Генри и Пэта Бьюкенена,[13]вроде бы именно последний — тот самый тип с неестественно писклявым голосом, которого Грир иногда видел по телевизору. Еще были снимки собраний и шествий «Сыновей свободы», которые проводились в Грин-Бей, штат Висконсин, в Бьютте, штат Монтана, в Гейсвилле, что в Джорджии. На последней странице красовался снимок Чарльза Мэнсона[14]с подписью внизу заглавными буквами: «ШУРУМ-БУРУМ».

Грир все еще разглядывал последний снимок, когда к нему подошел Садовский и подчеркнуто громко спросил:

— Пива, капитан?

В руках у него была жестяная банка, и еще Грир заметил, как навострили уши стоявшие у стола парни — на это, несомненно, и рассчитывал Садовский, когда прозвучало слово «капитан». Точно он, Садовский, заслуживал особого вознаграждения за то, что привел офицера.

Грир взял банку с пивом.

Берт вышел на середину комнаты и призвал присутствующих к вниманию. Все, кроме Грира, расположившегося на диване у стены, уселись на раскладные стулья.

— Первым делом хочу поблагодарить каждого, кто пришел, — начал Берт, — потому как знаю, все вы люди занятые.

«Да уж, — думал Грир, оглядывая мужчин, налегающих на дармовое пиво. — Эти ребятки приходят сюда прямо с фабрики, или из кабин грузовиков, или, еще лучше, из местных отделений службы помощи безработным».

— Некоторые из вас уже знают о нас все, — пара голов дружно закивала в знак согласия, — других привело здоровое любопытство. Они хотят понять, кто мы такие, знать, на чем стоим… А еще, черт побери, они хотят понять, что происходит в стране!

«О господи, — подумал Грир, — начинается!» И снова оказался прав. Берт закатил долгую речь (она оказалась лучше, чем он ожидал) о том, как основали страну наши благородные предки, о вкладе, который внесли в развитие страны мужчины и женщины из Европы и Скандинавии (Грир заметил, как многозначительно покосился Берт на парня в первом ряду, действительно смахивающего на викинга). Он говорил о культуре, построенной на христианских ценностях, о том, что этой культуре, «некогда величайшей в истории человечества», теперь грозит огромная опасность.

— В чем же заключается эта опасность? — задал сам себе вопрос Берт и оглядел присутствующих. Все они дружно перестали хрустеть чипсами и хлебать пиво. — Это опасность распада.

В зале стояла мертвая тишина, даже стулья не скрипели.

— Откуда она исходит? — воскликнул Берт. — Что грозит распадом?

— Все потому, что ты уже больше не носишь оружия, — осмелился предположить один из приглашенных.