Корпократия. Как генеральные директора прибирают к рукам миллионы долларов - Роберт Монкс

Пенсионное обеспечение, когда-то священный долг работодателя, превратилось в еще один способ обыграть систему. Сначала авиакомпании U.S. Airways и United Airlines сказали своим работникам: «Видите, какие трудные времена настали, мы не можем платить вам больше, но мы повысим вам пенсии, честное слово». Затем топ-менеджеры переложили все оставшиеся у компаний деньги себе в карман и оставили их идти ко дну, зная, что спасать утопающих сотрудников придется PBGC. Когда я работал с ERISA, я видел такое не раз и ничего не мог сделать — у игроков на руках были все карты.

Но гораздо чаще корпорации просто переставали предлагать работникам пенсионные планы с фиксированными выплатами, в лучшем случае заменяя их на планы с фиксированными взносами, что на самом деле — лишь красивое название для сберегательного счета. Преимущества новых планов расхваливались на все лады. Когда в 2006 году IBM объявила, что отказывается от пенсионных планов с фиксированными выплатами, представитель компании заявил, что это решение за несколько лет сэкономит ей до 3 миллиардов долларов и обеспечит более предсказуемую структуру расходов.

Работников наперебой убеждали: для них же лучше, если они сами, не надеясь на Большого Брата, будут наполнять свои копилки. Доходность у пенсионных планов с фиксированными выплатами маленькая, и ее легко может съесть инфляция. Поэтому в их интересах стать своими собственными финансовыми консультантами и планировать свое будущее. Планы с фиксированными взносами не только представляют собой долгоиграющий подарок от компании (работодатели пополняют пенсионные счета на сумму, равную определенному проценту от взноса работника, обычно 25–50 процентов (максимум — 5-10 тысяч долларов). Они также позволяют, даже понуждают работника выбирать из целого списка инвестиционных инструментов; список этот, однако, как правило, ограничен фондами одной управляющей компании. В сущности, такие планы несут финансовую грамотность в рабочие массы, но одновременно навязывают работнику отношения с управляющей компанией. Конгресс посодействовал бурному развитию пенсионных планов с фиксированными взносами, создав свое меню сберегательных и пенсионных планов с отложенной выплатой налогов, от 401 (к)[55] до Roth IRA[56].

Этот набор идеально подходил для корпоративной Америки, решившей избавиться от обязательств по пенсиям.

На первый взгляд все выглядело даром небесным для ориентированных на максимизацию прибыли компаний и торжеством духа свободного предпринимательства, ведь теперь каждый работник становился лично ответственным за свое финансовое будущее. Касательно дара небесного — да, действительно, корпорации начали избавляться от обременительных текущих обязательств; в результате можно было мгновенно увеличить прибыль, рыночную капитализацию и — возможно, совпадение неслучайное — стоимость опционов.

Однако для работников все не так просто. Оставим в стороне вопрос, будут ли предоставленные сами себе работники откладывать на пенсию. Факты, включая то, что в 2006 году норма сбережений в США была отрицательной, свидетельствуют об обратном, но я сейчас не об этом. Не будем брать в расчет, по крайней мере сейчас, и макроэффект от того, что отношения между работодателем и работником съежились до краткосрочной модели «поматросил и бросил», над созданием которой так хорошо поработали IBM и многие другие компании. Могу предположить, что такая модель неминуемо приведет к тому, что на федеральное правительство навалятся дополнительные расходы в сотни миллиардов долларов, ибо инвесторы никогда не были сильны в пенсионном планировании. Но проблема еще глубже.

Суть в том, что, сколь бы щедрые параллельные взносы ни делал работодатель по пенсионным планам с фиксированными взносами, он перекладывает риски с корпорации на работников. (Одновременно, и очень предусмотрительно для правительства, побитую жизнью PBGC освободили от ответственности за пенсионные планы с фиксированными взносами.) И это еще не все. Самое серьезное последствие пенсионной реформы в том, что больше всего уход от настоящих пенсионных программ оказался выгоден, конечно же, не пенсионерам, нынешним и будущим, но в первую очередь индустрии финансовых услуг, которая помогла спланировать и осуществить эту реформу. Теперь каждый работник, вместо того чтобы стать своим собственным финансовым консультантом, вынужден обращаться к консультанту профессиональному. В этом-то все и дело.

Конгресс поучаствовал в деле еще в 1975 году, когда при внесении поправок в закон «О ценных бумагах» объявил фидуциарные отношения «коммерческим активом» и тем самым ухитрился превратить доверие в товар и одновременно подложить под него мину. Конгресс, всегда с почтением относившийся к корпоративному лобби, в данном случае предвосхитил события, уловив дух времени, растущее влияние финансовых конгломератов и страстное желание поставщиков финансовых услуг получить большую свободу действий.

Апогей наступил через тридцать лет, когда в августе 2006 года был принят закон «О защите пенсионных накоплений» — еще одно оруэлловское название в законодательстве, где и без того хватает лукавого новояза. По большей части, этот 800-страничный документ пытался спасти PBGC, но попутно сумел еще больше ободрать и без того истрепавшееся понятие фидуциарных отношений. Теперь коммерческие операции между поставщиками финансовых услуг и пенсионными фондами разрешались при условии, что поставщик услуг не является фидуциаром по отношению к фактическим активам, участвующим в операции, а фонд получает «адекватную оценку». Другими словами, цена сделки должна соответствовать рыночной, а при оценке операций с не обращающимися на рынке финансовыми инструментами фидуциар будет добросовестно определять справедливость сделки в соответствии с правилами, которые должно выработать Министерство труда. На основании прошлого опыта можно предположить, что большинство операций будут оформляться так, чтобы никакого соответствия на рынках было найти нельзя, Министерство труда станет тянуть со своими правилами до последнего, а когда их опубликует, выяснится, что они неприменимы к конкретным ситуациям, и поставщики услуг будут вовсю пользоваться монопольным доступом к гигантскому котлу пенсионных фондов.