Королевский гамбит - Дмитрий Скирюк

— Она-то она, — признал я. — Только это не того… не зажигалка.

— Почему? — Кабан откинул крышечку и крутанул колёсико; вспыхнул язычок бензинового пламени. — Вон, работает…

— Ты только что расчёску доставал. Зелёную такую. Помнишь?

— Ну, доставал.

— Куда положил?

Теперь и до Серёги стала помаленьку доходить необычность ситуации. Он вывернул карман, но не нашёл там ни вчерашнего булыжника, ни сегодняшней расчёски. И вообще ничего не нашёл, даже дырки, только крошки хлеба вперемешку с табаком.

В других карманах тоже оказалось пусто.

— Бред какой-то, — признал он. — А я её точно доставал?

— Посмотрись в зеркало.

— А точно оттуда?

— Да точно, точно.

— Ну, тогда я не знаю… — Серёга снова щёлкнул зажигалкой и уставился на огонёк.

— Знаешь, что? — Я встал. — Давай проведём эксперимент. Положи её обратно и попробуй вытащить что-нибудь другое.

— Что?

— Не знаю что. — Меня уже несло. — Что хочешь! Расчёску, ножик… что угодно. Давай.

Кабан послушно опустил зажигалку обратно в карман, с минуту посидел, сосредотачиваясь, и полез туда опять.

Признаться, я не ожидал, что у него получится, но когда и впрямь ничего не произошло, пал духом — к моему великому разочарованию, зажигалка осталась зажигалкой.

— Вот видишь, — наставительно сказал Кабан. — Ты что-то перепутал. Наверное, её мне Баев подарил. Или Боев…

Однако было поздно — мною уже овладел демон-испытатель. Мысли теснились в голове.

— Попробуем ещё раз, — скомандовал я. — Сосредоточься. На счёт «три». Вытаскивай. Раз… два… три!

Кабанчик вздохнул с видом «что взять с дурака», полез в карман и вынул… зажигалку.

Я зажмурился и с силой потёр виски. Во рту был привкус медной пуговицы. Голова кружилась.

— Что-то тут не так, — признал я.

— Брось дурачиться. Пошли лучше дров наберём — холодно.

— Нет, погоди. Ты просто не можешь расслабиться. Наверное, это потому, что ты вчера был пьяный, а сегодня… Сидеть! — рявкнул я, заметив, что Кабанчик сунул зажигалку в карман и вознамерился отправиться по своим делам. — Ну-ка, передай мне бутылку…

Я набулькал полстакана, для чистоты эксперимента причастился сам из горлышка и протянул Кабанчику:

— Пей.

Тот было заартачился, но я оказался настойчивей. Первый стакан пошёл тяжело, дальше было легче. После каждой новой порции мы выжидали минут пять, после чего повторяли эксперимент. Серёга лез в карман и с тупым упорством раз за разом доставал оттуда зажигалку. Это я теперь понимаю, что он подсознательно просто не желал с ней расставаться — кому охота, скажите на милость, променять элитную бензиновую «Зиппо» на какую-то дурацкую расчёску, пусть даже массажную? После четвёртого или пятого дринка я уже и сам не верил в успех. Мы разговорились. И вдруг Кабан, заболтавшись, совершенно машинально полез в карман и вытащил — о нет, не зажигалку, — вытащил он авторучку. Но это дела не меняло — результат был достигнут. Он повертел её в руках, нажал на кнопку и только потом сообразил, что произошло.

Мы оба замерли, не веря своим глазам, и с минуту сидели неподвижно.

— Сработало! — завопил я и вскочил, опрокинув бутылку. — Давай ещё!

Дальше всё пошло как по маслу. Серёга прятал получившийся предмет в карман и после, по моему велению, по своему хотению, доставал оттуда что-нибудь другое. Мы даже не пытались подыскать какого-либо объяснения происходящему. Воодушевлённые удачей, мы просто пропускали стакан за стаканом, и странный камень, подобранный вчера на острове Кабанчиком, свободно превращался у него в кармане во что угодно, приблизительно подходящее по массе и объёму. Я тоже попробовал, но у меня ничего не получилось, сколько я ни пытался. А Серёга без усилий доставал какие-то стаканы, ложки, зажигалку, перочинные ножи и, разумеется, расчёски.

Я всегда подозревал, что Кабан по пьяни становится как бы немножко экстрасенсом. Сейчас эти предположения подтверждались. Впрочем, были и неудачи. Например, наручные часы, которые он «сотворил» подобным образом, наотрез отказались идти.

— Это потому, что я не знаю, как устроены часы, — сказал Серёга, пряча их в карман. — Про ложку знаю, как устроена, про ножик тоже. И про зажигалку знаю. Про часы — не знаю…

— Стоп, — наконец сказал я, поймав себя на том, что откупориваю вторую бутылку. Выпили мы с Кабаном уже порядочно, первый восторг прошёл, пора было остановиться и подумать. — Стоп-стоп… А чего это он так во всё превращается? Откуда он вообще тут взялся? Он один такой? Или…

Я не договорил. Мы с Серёгой ошалело поглядели друг на друга, бросили стаканы и бутылку и прямо так, не разуваясь, сбежали вниз с откоса и по мелководью кинулись на островок.

Конечно, камень оказался такой не один. Не сказать чтобы их было много, но, наверное, каждый третий или четвёртый обладал способностью к трансформации.

— Слушай, сколько их тут, этих!.. — восторгался Кабан, ползая по островку и набивая карманы, как самоубийца, который собирается прыгнуть с моста. — Это ж их во что угодно можно превратить! Сколько вещей наделать можно… А? Ты как считаешь?

— Не знаю, не знаю… — Я скептически покачал головой. Сердце колотилось как бешеное, в голове шумело, всё происходящее опять казалось сном, и просыпаться не хотелось. — Ты же сам сказал, что у тебя получается только то, в чём ты понимаешь толк. А ты во многом понимаешь толк?

— Ну… — замялся Серёга.

— Вот тебе и «ну». Давай хоть соберём, что нашли, пока другие не пронюхали. Это же великое открытие! Нам за него Нобелевскую премию должны дать. Это, наверное, какой-то особый минерал, который во что угодно превращаться может.

— Ага. Кабанит. Только в Башкирии водится…

— Почему бы нет? Должно же быть этому хоть какое-то объяснение!

— Постой, — остановил меня Серёга. Глаза его загорелись. — Я понимаю!

— Что ты понимаешь?

— Толк понимаю! В мотоциклах.

— А… — кивнул я. — Ну, так они, то есть он в карман не влезет.

— Ничего, я так… — Кабанчик торопливо вытряхивал булыжники обратно из карманов, из-за пазухи и даже, кажется, из рукавов. — Я глаза закрою… Только ты смотри, чтобы я раньше времени их не открыл, потом скомандуешь, хорошо?

Мне сделалось не по себе.

— Серёга!..

— Ничего, ничего… — Кабан уже насыпал и сгрёб со стороны внушительную горку щебня и теперь вставал перед камнями на колени, словно Тамерлан из рекламного ролика. — Попытка — не пытка… Значит, так. — Он закрыл глаза руками. — Я хочу… байк! — (Тут его голос дрогнул и охрип.) — Да, байк! «Харлей»! Настоящий! Как у того парня, который меня возил… Нет, лучше!