Ты моя, девочка! - Лена Голд

Но она девочка умная, уверен, вечером утомит меня своими вопросами: что и зачем?

— Ты ей рассказал? Из-за этого поссорились? — отец смотрит на меня с грустью. Я уже много лет не видел таких эмоций на его лице. Он всегда был жесток и несправедлив ко мне. После смерти матери. — Она красивая, — слегка улыбается, — Зеленоглазая, на Настасью похожа.

Сердце защемило от этих слов. Папа любил маму, но некоторые факты заставили поверить в то, что она изменяла отцу. Если бы та ситуация была сейчас, я бы никогда не поверил. Стоял бы за спиной матери горой и не дал бы кому-то говорить о ней чепуху. Это была подстава. Хотели разбить нашу семью. Достигли своего.

— Похожа… Она не глупая, поговорим вечером, поймёт меня… — очень на это надеясь, говорю. Но что у неё на уме — знает только Бог и сама Женя. — А ты зачем пришёл? Не пойми неправильно. Просто…

— Я знаю о чём ты думаешь. Прекрати оправдываться. У меня к тебе предложение. — он крутит в руке телефон, словно ищет правильные слова, не знает с чего начать. — Я знаю, что у тебя были проблемы со старшим сыном моего друга — Вити Огнева. Но сегодня… Твои близкие друзья Гордин и Огнев-младший готовы объединиться ради одного огромного проекта. Надеюсь ты не будешь против что, как владелец самой большой компании, я хочу подписать этот договор.

— Да, Артём меня предупреждал, но Демьян ничего не говорил. Отец, я терпеть не могу Костю, и, думаю, ты прекрасно знаешь почему. Но если ты так хочешь, то я не против.

Достаю из кармана сигареты и зажигалку. Жутко действует на меня даже имя "друга", который с женщиной моей в моём же доме переспал. А потом выкинул её, как ненужную вещь. В чём был подвох, так и не понял. Разве другую найти не мог? Богатый, симпатичный мужик, но почему-то всегда за задницей чужих женщин бегает.

— А что решил ты? Поженишся на Анашкиной? — отец сжимает руки в кулаки от злости. Он недоволен, не хочет, чтобы я был с ней. А пару дней назад было иначе… Как же мы так быстро стали чужими и за один день снова приблизились? — Я… Не хочу, чтобы вы из-за меня расстались. Твою девушку имею ввиду.

— Мы не расстанемся, — уверяю то ли его, то ли себя.

— Он мне столько всего говорил, я даже не понимаю, как верил ему…

— Отец, время вспять не повернёшь, но мы можем сыграть так, чтобы он поверил. Не придавай виду. Общайся так, как раньше.

Он только кивает. Попрощавшись уходит, а я собираюсь на работу. Все мысли о Женьке, о её словах. Она думает, что я люблю Жанну. Знала бы, как от других женщин тошнит, а от Анашкиной тем более.

Выхожу из дома к обеду. Не тороплюсь, потому что видеть того урода не хочу. Фёдор слишком уверен в себе, но я его сломаю. Пусть не сегодня, но рано или поздно я выведу его на чистую воду. А что будет с отцом — понятия не имею. Как-никак, он убил человека. Хочется верить, что это была ловушка. Может он жив?

Мой разгромленный кабинет быстро починили, поменяли всю мебель. Стол заполнен папками, дел много, но рука ни к чему не тянется. Не по себе становится. По телу пробегает холодная волна плохого предчувствия и стоит комом в горле. Что-то не так…

— Женя… — первое, что в голову приходит. Моментально звоню охраннику, который должен был следить за ней. Длинные гудки не замолкают — он не отвечает, заставляет сердце биться учащённо.

— Да, Александр Петрович… — его взволнованный голос режет слух, а я замираю на месте, словно ноги приросли к полу, не могу сделать ни шага, — Я следил… Вы говорили, чтобы я не заходил в подъезд. Дабы она не подозревала. Я так и сделал… Но…

— Что но? — буквально ору в трубку, сжимая мобильник в руках. Кровь гулкими толчками стучит в висках, просится наружу. Я не готов… Не готов услышать что-то плохое… Не выдержу, если с ней что-то произойдёт из-за меня. — Да что, мать твою, случилось?

— Я услышал крики с подъезда. Пока я вышибал дверь, они сбежали… Их было двое. Я выстрелил, ранил одного, но не до них было. Не стал идти за ними. Они избили вашу девушку. Я везу её в больницу, она вся в крови.

— Я тебя убью, — словно зверь, рычу в трубку.

Убью!

Не только его, но и Фёдора! Убью, в порошок сотру! Убью, даже тела не найдут!

Лишь бы с ней ничего не случилось.

— В какую больницу её везёшь? Ты проверял? Она дышит? Да, блять, скажи что-нибудь! — в одной рубашке срываюсь с места, хлопнув дверь за собой.

Жарко. Слишком горячо. Тело с пяток до головы горит от злости. Вне себя от ярости, но сдерживаюсь из-за неё. Из-за них. Моих девочек.

Он предупреждал. Я не поверил. Не так быстро — думал. Но, тварь, ударил по самому больному месту. Чувственное. Ценное. Самое нужное. А я… Я не смог сдержать свое слово. Не смог о них позаботиться.

— В центральной, — тихий голос охранника действует на нервы. Словно острым кинжалом сердце на части разрывает. Я его задушу, как только морду его увижу. — Дышит, но сильно ранена. Лицо в крови и… не только лицо…

Дальше пелена прикрывает глаза. Я вспоминаю её взгляд, когда она уходила из моей квартиры не соглашаясь на аборт. Она хотела этого малыша вопреки всему, даже плевать было на меня. А сейчас из-за такой скотины, как я, она может потерять ребенка. Не простит. Никогда!

Отключаюсь и мчусь в больницу. Как бешеный захожу в лифт и спускаюсь вниз. Не вижу никого перед глазами, только о ней думаю. Сажусь в машину, влажный от пота, хоть на улице и минус двадцать градусов. Волнуюсь. Пару секунд прихожу в себя, усмиряя дыхание и анализируя возникшую ситуацию. Жму на газ, пофиг, что будет. Снег не даёт возможности увеличить скорость, автомобиль скользит по сторонам.

Начинаю задыхаться, салон внедорожника кажется очень тесным, не хватает воздуха. Частое и тяжёлое дыхание снова сбивается с ритма, когда вспоминаю её хмурый, обиженный взгляд. Нет, она меня точно не простит! Да и права! Я не заслужил!

Голову разрывают воспоминания последнего дня. Мы несколько дней были так счастливы, а вчера я лишил нас очередного яркого дня одним словом, "надоела". Придурок! В чём её вина? В том, что влюбилась в скота, который не умеет уберечь свою женщину? Именно! Это была огромная ошибка — влюбиться. Доверять. Отдавать душу и сердце мне.

— На каком вы этаже? Какая палата? Вы где? — ору, как бешеный, не в силах взять себя в руки и успокоиться. Может всё не так плохо, а?

— Третий этаж, Александр Петрович. — голос охранника слышится сдавленно. Он знает, что с ним произойдёт. — Только что на операцию…

Дальше замолкает. Операция… Она потеряла малыша? Мы потеряли нашу девочку? Или же что-то другое?

Поднимаюсь на нужный этаж и замечаю охранника, прислонившегося к стене. Руки в крови, а на лице только страх.

— Как ты не понял, что за вами хвост? — один рывок и кулак поподает ему в челюсть. Он отскакивает в сторону и тяжело сглатывает, держась рукой за только что повреждённое место.