Техноведьма. Книга 1. Имперский марш - Марина Дробкова

В середине шагали няньки и тетя Лена, тоже все с рюкзаками. Только баба Люба была с тележкой – не очень удобно на лесной тропе, но от рюкзака у нее сразу разболелась бы спина.

Каждый старшеклассник вел за руку младшего. Мелюзга нацепила рюкзаки с восторгом – ведь они были зеленые, новенькие, да еще внутри у каждого лежали металлическая кружка, ложка и тарелка, веревка, пластиковый пузырек с антисептиком, теплая куртка и еще всякие чудесные штуковины. А у старших дополнительно – складные ножи. Фонариков и зажигалок было всего несколько штук, в рюкзаках у учителей. Ведь достать запрещенные для техно предметы на острове очень непросто. Взяли самое необходимое, но и самое ценное тоже. Когда Женек, понятия не имевший о причинах похода, а вернее, поспешного бегства, поинтересовался, берет ли Ната карандаши и картон, та ответила: «Беру все, что есть, делай так же». И он, не задумываясь, сгреб все свои сокровища в рюкзак. Младшим воспитатели, как бы между прочим, посоветовали взять в поход любимые игрушки. И те радостно напихали в рюкзаки самодельных мишек, зайцев и котят. Никитка тащил на веревочке огромный самосвал, в котором легко помещался его рюкзак. Маша, которая вела Никитку за руку, то и дело вздрагивала, когда самосвал наскакивал на кочку. Но Никитка терпеливо поправлял его.

Виталику в ответ на его невысказанный вопрос орлан сказал: «Не сейчас. С полицией придется чуть подождать. Ты нужнее здесь». Виталик, конечно же, мог очень пригодиться в лесу, где их ждала неизвестность, но настоящая причина была в другом. Орлан не стал говорить этого Виталику и его родителям, но он не был уверен, что после случившегося дети с особыми свойствами будут в безопасности. Виталик, уже мечтавший о полетах, помрачнел, но рассудил, что орлан прав. Принял под опеку выданного ему ребенка и приготовился стойко нести тяготы походной жизни. Зато Лялька была так счастлива, что всю дорогу улыбалась и не обращала внимания на невыносимую трескотню восьмилетнего мальчишки, которого вела за руку. В младшей группе было очень много мальчиков, а девочек – всего три. Раньше сказали бы, что много мальчиков – к войне.

И только Юля брела в гордом одиночестве, глядя в затылок Славке, который одной рукой придерживал под мышкой самолет, а другой вел Лесю: старших было на одного больше, чем малышей. Юле не сообщили о Славкиных «подвигах», но она как-то умудрилась разнюхать – наверное, опять подслушивала под дверью – и «обрадовать» Славку тем, что ей все известно. Когда Юле надоело разглядывать Славкину спину, она пошла рядом, то и дело осторожно посматривая на него. Наконец Славка не выдержал:

– Ты тоже считаешь меня предателем?

Никто ему этого не говорил, но Славке казалось, что Виталик и Натка думают именно так.

– Ничего я не считаю, – буркнула Юля, тряхнув косой. – А стать полицейским – не предательство? А сбежать и бросить нас – не предательство? Сами-то хороши, а?

– Но ведь… – начал Славка и умолк, глядя под ноги.

Ирина Андреевна не хотела идти в лес. Она надеялась, что Аня сможет вернуться в интернат. Значит, кто-то должен дождаться ее, иначе ребенок испугается, увидев пустой дом.

– Ты достаточно разумна, чтобы не совершать глупостей, – в своей обычной манере сказал ей орлан. – Ты ей ничем не поможешь. Лучше дождитесь ее в лесу и не пропадите сами.

Директор не стала спорить, понимала, что орлан и так рискует из-за них. У кромки леса Ирина Андреевна оглянулась – он стоял в тени здания. Она не заметила стаю птиц, кружащую высоко над ним. Помахала полицейскому рукой и скрылась за деревьями.

И тотчас же лес закрыл за ней зеленый полог, намереваясь защищать от опасностей, потому что орлан защитить больше не мог.

Он чувствовал приближающихся птиц, поэтому вошел в трансформацию. Серых орланов было четверо, но один не стал задерживаться – помчался вокруг здания, закладывая крутой вираж. Он высматривал хоть малейшее движение, но все словно вымерло. Трое других приблизились, зависнув треугольником: один впереди, двое чуть позади. Комиссар, почти не удивившись, смотрел в глаза собратьям. Они были не из юниор-полиции – из специального отряда. Кто их вызвал, неужели мэр?

Люди предъявляют обвинение словами. Птицы общаются телепатически. «Вы обвиняетесь в измене, – услышал комиссар полиции. – Советую сдаться». Он бы и сдался, возможно. Не из страха – из уважения к закону. Но ему вдруг пришло в голову, что Аня в любую минуту может прийти сюда и попасть в когти полицейских – тех, которые выполняют приказы не думая. Надо было хотя бы попытаться дать ей знак, потянуть время – пусть она увидит бой, пусть поймет, что отсюда надо бежать. В конце концов, их всего трое. Ну, четверо.

И комиссар вступил в битву. Троим полицейским ничего не оставалось, как принять ее.

Драться с такими же, как ты, непросто. Особенно с теми, кто научился летать не в подростковом возрасте, как иногда бывает, а родился на Рока-Алада. Но их трое, значит, можно драться в полную силу.

Комиссар юниор-полиции был сильнее и опытнее и вполне способен выстоять против трех молодых орланов. Но и легкой победы он не ждал: ведь ему была неизвестна их тактика. Главное было – правильно рассчитать силы.

Целя в грудь клювом, уходя из-под удара в сторону, закрываясь крылом, он побеждал. С противников летели перья, его тоже зацепили несколько раз, но комиссар одолел всех. Один за другим орланы теряли высоту и падали, кувыркаясь в воздухе. По птичьим правилам, упавший считается проигравшим поединок. А уж если трое на одного – проигравшим втройне. На земле сражение уже не продолжается.

Комиссар не успел перевести дух, как вернулся четвертый и сверху с ходу налетел на него. Пустил в ход крылья не для защиты или равновесия – для нападения. Он бил крыльями с двух сторон, сводя их вперед, как человек действовал бы сразу двумя мечами. Техника оборотня была похожа на его собственную. Только он был моложе, сильнее и не устал после сражения с тремя противниками.

Они кружили над крышей, сближаясь и вновь расходясь. Молодой орлан все время пытался выпихнуть комиссара юниор-полиции за край, а тому никак не удавалось ударить оборотня в голову или хотя бы в грудь. Они сражались приблизительно на равных, но наконец молодой изловчился и сделал выпад. Комиссар получил болезненный клевок в шею. Неприятно, но это всего лишь напоминание, что надо двигаться проворнее.

Краем глаза комиссар полиции заметил какое-то движение на земле: появился человек в форме охранника мэрии. И через минуту три поверженных ранее птицы взвились в воздух и вновь напали на юниор-полицейского. «Не по правилам», – успел подумать он.

Они атаковали вытянутым ромбом и все-таки вытеснили его за край крыши. Поочередно нанося удары, в основном сверху, в голову, птицы медленно спихивали комиссара вниз. «На землю? Зачем? Они хотят боя на ногах? Странно», – стремительно проносились мысли.

Но противники стремились не на землю. Зависнув на уровне открытого окна, враги вчетвером заталкивали юниор-полицейского в дом. Он не понимал смысла такой стратегии, продолжая обороняться. Но силы его таяли. Получив ранение в грудь, комиссар опрокинулся в воздухе на спину и оказался оттесненным внутрь.