Хранитель понятий - Александр Логачев

– Да?

– Петя, проверил, – сообщила мобила. – Тормознул такой англичашка в «Паласе». Люкс за пятихатку баксов. Когда ты с ним контачишь?

– Через два часа, – Апаксин, держа «трубу» у уха, прогулялся по ковру, чтобы получше разглядеть девочку, на которой рвались в игру с груди два футбольных мяча, а ее «ворота» защищали трусики, сработанные под вратарскую перчатку.

– Петя, тебе надо взглянуть на контракты, – посоветовал сотовый. – На всякий случай. Мало ли как разговор пойдет. Ты ж, поди, подзабыл сроки и суммы.

– Подзабыл, – признал Апаксин. Признавая, он нашел, что девонька в «перчатке» – хорошая девонька. Худенькая, как сиротка, подростковая грудь, ростом выше Апаксина и без каблуков, – все это Петр Михайлович любил. А, главное, в карих глазках, буравящих сейчас директора армейским прожектором пламенела неутоленная жажда спонсорства, за которое она готова... Есть ли предел тому, на что она готова? Надо будет уточнить.

– Сейчас выезжаю к тебе, будем смотреть бумаги, – пообещал Апаксин в микрофон и отрубил связь. – Лада!

Выслушивая и записывая указания шефа, сводившиеся к тому, что коллекция перспективная, но требующая доработки, определиться с которой Апаксин поможет, для чего как-нибудь заедет в агентство... и тра-та-та-та. Лада переводила про себя эту ахинею на нормальный женский язык. Кобель запал на...

«Ничего, – подумала секретарша, – когда-нибудь я тебе за всех твоих шлюх устрою Хиросиму с Нагасаки»...

...Фамилия англичанина была Фельдман. Апаксину фамилия понравилась. Нежели чем с чопорным аглосаксом проще иметь дело с человеком со знакомым профилем (в прямом и переносном смысле, «хороший каламбур» – похвалил себя Петр Михайлович). Впрочем, и сейчас в «ауди», рассекающей автомобильный марафон Невского проспекта, можно предугадать игру Фельдмана.

Значит, прошлогодняя встреча «Зенита» с «Блэквудом» в кубке «Интертото» не прошла незамеченной для агентов «Манчестер Юнайтеда», одним из которых и являлся Фельдман. Выходит, кое-кого взяли на заметку, и тот же Фельдман продолжал исподволь отслеживать «зенитовских» игроков. Наверное, доставал и проглядывал записи наших игр и обзорных передач из телека. И просчитал, что сейчас наступил удачный момент заняться конкретным зондажем почвы.

Правильно, правильно, момент удачный. Многие зенитовские парни сложились как игроки и легко определиться с их перспективой. С другой стороны, команда еще не засветилась по-настоящему в Европе и серьезной конкуренции у «Манчестера», считай, нет, значит, можно затовариться по дешевке.

Интересненько, на кого конкретно нацелился «Манчестер Юнайтед»? Мутко, конечно, встанет на дыбы. Ничего, как-нибудь уболтаем. В конце концов последнее слово всегда за Терновым, а Тернов в этих вопросах Апаксину доверяет.

В баре «Паласа» развлекалась со стопками пара финнов, типичных лесорубов, да еще лакала кофе нерусская старушка, типичная мисс Марпл.

– Это не вы ожидаете господина Фельдмана? – стоило Петру Михайловичу присесть за первый попавшийся столик, как над ним завис официант. – Господин Фельдман передал, что будет с минуты на минуту, и просил вас подождать за заказанным столиком.

«Побеспокоился буржуин», – Апаксин пересел за угловой, скрытый от зала высокими спинками столик, на котором уже прописались лимонадец, груши и бутерброды с красной икрой. Что ж, Петру Михайловичу нравился английский стиль в исполнении Фельдмана.

В ожидании Фельдмана Апаксин почитал московскую и проспартоковскую журнальщину «Мой футбол», чтоб знать, чем дышит враг, и переговорил по «трубе» с директором открывающегося в Колпино, в доме, где жил Сашка Панов, кафе «У Панова», договорился о проценте. Когда в бар вошла троица бандитского пошиба, Апаксин равнодушно отследил их вход и снова уткнулся в ненавистный «Мой футбол». Нормально, обыкновенные быки, где их нет. Когда же быки плюхнулись на свободные стулья его столика, Апаксин тревожно встрепенулся.

– В чем дело, господа?

На скатерть рядом с грушами легли клешни в наколках.

– Ну, я – Фельдман, – прохрипел гость. – Ну, и почем нынче вратари? А защита, если оптом брать? – сверкнув золотыми зубами, «Фельдман» пошел в напор. – А если я массажистов хочу купить, то что? Нельзя, что ли? У нас в «Манчестере» массажисты – фуфло помойное. Вот «зенитовские», люди в Манчестере базарили, парни ништяк, отмесят любого без балды, из паралитиков спринтеров выправят. У нас, у англичашек, таких братков позарез нехватка.

Он выпускал бред с такой серьезной миной, что еще и от этого Петра Михайловича закоротило на растерянности.

– Всю икорочку успел умять, во жрун! – расстроено заметил бык по левую Апаксинскую руку.

Ну нет, довольно! Это безобразие требовалось немедленно прекращать. Апаксин решил кричать в полный голос, звать охрану, будь что будет, он человек видный, в городе известный, пусть попробуют...

В бок уперся пистолетный ствол.

– Не дрыгайся, спортсмен, не на трибуне...

* * *

– Опять гаишник тормозит, да чтоб он сдохнул паразит! – пропел Вензелевская торпеда Пятак.

– Чего ты радуешься, идиот?! – разозлился подельник Стакан. – И так опаздываем.

– А если рвануть? – Пятаку было легко советовать, по инвалидности руки не он вел машину, и не ему права на кон ставить.

– Чтоб хвост за собой притащить! Офуел? – и Стакан прижал «ауди» к обочине.

– Почему превышаем? – козырнув и представившись, гибедэдэшник задал обычный бессмысленный вопрос.

– Виноваты, командир, – Пятак просунул в окно две российские сотенные, чтоб решить проблему без проволочек. – На свадьбу опаздываем. Друг женится.

– Мне?! Взятку?! – побагровел сержант. – Выйти из машины. Приготовить документы.

Пятак и Стакан изумленно переглянулись – что-то новое происходило на русских народных дорогах. Потом они посмотрели вокруг. Мент был один, не считая его мотоцикла, и другим ментам вроде бы негде спрятаться поблизости. Стакан выразительно подмигнул Пятаку, мол, может отвесить менту щелбан и ехать себе дальше?

Короче, и эти двое бравых Вензелевских торпед опоздали к воротам «Углов». Если вы думаете, что Вензелевские торпеды опоздали перехватить Шрама, то глубоко заблуждаетесь. Вензель пока не знал, что Шрам надумает запереться в «Углах», зато знал, что некий гражданин Апаксин может кой-чего подсказать Шраму насчет заветных списков. Но тип из спортивных барыг будто сквозь пальцы проскользнул у Вензеля, зато достался Шраму целым и невредимым.

А вот откуда Вензель пронюхал фишку про Апаксина, совсем другая история.

Сижу на нарах я, в Нарофоминске я.

Когда б ты знала, жизнь мою губя,

Что я бы мог бы выйти в папы римские,

А в мамы взять естественно тебя.