Через два года мы встретимся вновь - Екатерина Юдина

— Ты куда-то уходишь? — спросила у него негромко.

— Да. Вернусь ближе к утру, — коротко сказал он, уже поправляя галстук.

— Куда ты идешь? Уже ночь, — на самом деле, мне было немного горько от того, что Саймон собирался куда-то уйти сразу после того, как лишил меня девственности. Я понимала, что между нами не было никаких отношений и ему не было смысла дальше находиться рядом со мной, даже несмотря на то, что для меня этот момент был переломным. Но все равно чувствовала себя грязной. Той, которой просто попользовались. Хотя, я же только для этого и нужна ему. Сама на это пошла.

Но я не ожидала того, что в следующий момент Саймон подойдет к ванне, в которой я сидела и, наклонившись, поцелует в макушку.

— Мне нужно на работу.

Я понимала, что из-за аллергии на солнце Саймон обязан вести ночной образ жизни. Именно это время суток было для него более приемлемым. И даже работать ночью легче, но мне почему-то хотелось, чтобы сегодня он никуда не уходил. Сама недоумевала от этого желания, ведь от него так сильно веяло сближением. Поэтому его не озвучила, а Саймон уже вскоре ушел. Лишь прикрыл за собой дверь и уже вскоре я услышала приглушенный шум из комнаты. Горничная меняла постельное белье.

***

После того, как я вышла из ванной, не стала одеваться. Не было ни сил, ни желания, поэтому, будучи полностью обнаженной, просто упала на кровать и укуталась в одеяло. Думала, что долго не засну, поскольку мысли буквально сгрызали сознание, но уже вскоре, неожиданно для себя, провалилась в темноту, но на этот раз не было привычных сновидений. Я увидела очередное воспоминание.

Наверное, мне было лет четырнадцать. Я одета в форму колледжа. Юбка почти до колен и блузка идеально выглажена, а туфельки чистые. Практически блестящие. У меня короткие ногти без лака и волосы собраны в аккуратный хвост. Так же, на лице нет никакой косметики и во всем остальном вид идеальной, послушной ученицы.

— Больше не подходи к Чезаре. Поняла? — я слышу эти разгневанные слова и щеку тут же обжигает болезненная пощечина. Мне ее дала другая девчонка. Кажется, моя сверстница, или, максимум, на пару лет старше, но выглядит она намного эффектнее. Красная помада на губах и накрашены ресницы, а так же волосы завиты.

Кажется, мы находимся в пустом туалете колледжа и эта девчонка толкает меня к стене. После чего опять зло говорит:

— Если я еще хотя бы раз увижу тебя рядом с ним, я уничтожу тебя, мышь. Слышишь? Или мне уже сейчас подпортить тебе личико, чтобы ты свое место знала? — девчонка хватает меня за волосы и тянет на себя. — Или же окуну-ка я тебя головой в унитаз. А ну иди сюда!

Я не прошу меня отпустить. И я явно ее не боюсь. Злюсь. При чем, очень сильно и уже в следующее мгновение, сама вплетаю пальцы в пряди девчонки и изо всех сил тяну на себя. Опрокидываю на пол и таскаю за волосы, а она от меня этого явно не ожидает, поэтому ошалело кричит от удивления и боли.

Это воспоминание оборвалось и вот уже следующее.

Я сижу в кабинете директора. Отдаленно в голове мелькает понимание того, что ту девушку я побила, а она нажаловалась преподавателям, из-за чего меня вызвали к директору. Мужчина вышел ненадолго, но скоро он вернется и обязательно сделает мне выговор и позже обо всем расскажет моему отчиму и маме. После этого у меня будут большие проблемы, но я ни о чем не сожалею.

Открывается дверь, но в кабинет входит не директор, а Чезаре. На вид ему лет по семнадцать и одет он тоже в форму колледжа. Разве что поверх рубашки толстовка и капюшон накинут на голову.

— Ничего себе. Ты решил прийти на учебу, — я наигранно удивилась, наблюдая за тем, как Чезаре закрыл жалюзи, чтобы в комнату не попадал солнечный свет. Только после этого он снял солнцезащитные очки и посмотрел на меня.

— Опять дерешься? — он смотрит на меня строго и я пытаюсь делать обиженный вид, но против воли все же любуюсь им. Чезаре вырос. Еще не такой как сейчас, но уже взрослый и такой красивый.

— Зачем спрашиваешь, если и так уже все знаешь? — фыркаю. А я не сомневаюсь, что ему уже прекрасно известно по какой причине меня вызвали к директору.

— Мне неизвестно почему это произошло. Расскажи.

— Какая разница? — я отворачиваюсь. Не хочу говорить о том, что та девчонка первая применила силу и о том, что запрещала подходить мне к Чезаре. Ведь, все эти слова могут прозвучать, как жалоба и нытье, а я этого не люблю и парень это знает. Мне не нужна жалость. Я ее ненавижу и если есть трудности, предпочту сама их решать. — Уходи. Скоро вернется директор.

— Пока что не вернется. Я с ним договорился и он на этот случай закроет глаза, — я этому не удивлена. Семья Мартин жертвует огромные деньги на развитие колледжа и тут все преподаватели и даже директор прогибаются под Чезаре.

Парень подходит ко мне и касается пальцами моего лица. Его ладони еще без перчаток и я даже понимая, что это лишь воспоминание, все равно ловлю это прикосновение, от которого меня отвлекает лишь то, что Чезаре в этот момент рассматривает мою губу. Мне ее та девчонка разбила.

— Не ты начала эту драку. Верно, Мариса?

— Это не имеет значения, — сказала и встала со стула, на котором сидела. — Я, между прочим, злюсь на тебя. Вчера был День Святого Валентина и я думала, что ты сводишь меня на свидание, но я даже дозвониться до тебя не смогла.

— Какое еще к чертям свидание? — Чезаре приподнял одну бровь в вопросительном жесте и вместе с этим нахмурился.

— Обычное свидание. Ты, между прочим, свою будущую жену еще ни разу никуда не сводил. Ни в ресторан. Ни в кинотеатр. Даже цветов не было. Ну, те, которые ты дарил на День рождения, не считаются, — стараюсь не думать о том, что мама потом все цветы, подаренные Чезаре выбросила.

— За что мне эта проблема? — Чезаре шумно выдохнул и кончиками пальцев потер закрытые веки. Проблемой он явно называл меня. — Я не собираюсь на тебе жениться. Успокойся, Мариса.

— Не собираешься? — я сложила губы в одну тонкую линию и посмотрела на парня с недовольством.

— Нет, не собираюсь.

— А ведь все равно женишься, — говорю упрямо. И ведь действительно не шучу. Чезаре воспринимаю, только как своего будущего мужа и отступать не собираюсь.

Картинки резко меняются. Наступает другое воспоминание. Слишком сумбурное, из-за чего я толком ничего рассмотреть не могу, но слышу голос Чезаре.

— Глупая девчонка, — говорит он мне на ухо. Хрипло. Зло. Лишь интуитивно ощущаю, что это воспоминание более недавнее. Мне тут где-то шестнадцать. — Со мной у тебя не будет нормальной жизни. Хочешь, как и я, жить в основном по ночам?

— Хочу быть с тобой, — отвечаю, не раздумывая ни секунды. Готова к дому, в котором на окнах будут висеть массивные занавески и готова избегать солнце вместе с Чезаре. Встречать ночь бодрствованием и ощущать ее бескрайность, сплетенную со свежей прохладой, все это принимая вместо душных, жарких, всегда переполненных людьми дней. Быть с Чезаре один на один под звездами. Не одинокой в спокойной ночи. Счастливой вместе с ним.