Проклятие - Александр Прозоров

— Властью, данной мне Господом нашим триединым во имя отца, жены и сына их святого духа присваиваю тебе звание младшего одитора!

— Благодарю, Верховный одитор, — Найл поднес браслет к глазам.

— Господа благодари, одитор, — ответил хозяин дома привычной фразой. — Теперь иди, прогуляйся хорошенько по пустыне. К вечеру ты должен надежно устать.

* * *

— Вот возьми, — Верховный одитор протянул ему темный в надвигающихся сумерках кубок. — Это твой последний одисмен. Обычно одитор пьет его только один раз в жизни, получая посвящение, но тебе требовалось пройти пятилетнее послушание за три дня, и мне пришлось изменить обычаю. Но это последняя порция.

— На этот раз я ничего не буду приказывать тебе, — продолжил он. — На этот раз ты должен сделать все сам. Запомни самое главное, что понадобится тебе в достижении цели: ты являешься Господом в твоем ночном мире. Но только в твоем! Ты можешь сотворить себе все, чего только пожелаешь. Ты можешь изменить все — землю, воду, небо. Но помни: не перепутай истинное с сотворенном тобой! Иначе, уйдя в пустыню к сотворенному оазису, ты найдешь там только песок и песок. Одитор обязан созерцать сотворенный Верховным Господом мир, а не уродовать его. Одитор имеет право сотворить или призвать к жизни только то, что необходимо для изучения истинного мира. Иначе гордыня его превысит силы разума, и из верховного существа превратится он в безмозглого червяка. Теперь пей, младший одитор. Тебе надлежит с полной властью использовать силу, данную Господом разуму твоему, во имя народа, избранного им, и да не прорвется Проклятие прошлого в мир приходящий. Пей.

Найл опять очутился на берегу бурого непроходимого болота. Он оглянулся на сияющий окнами храм, но на этот раз отвернулся от него и снова вгляделся вдаль. Все, что интересовало его сейчас, скрывалось там, за далеким горизонтом, за долгими и долгими днями пути.

Он сделал несколько шагов в направлении далекого моря и остановился. Нет, идти пешком ночь за ночью во сне будет так же долго и муторно, как и наяву. Не для того он обманывал Верховного одитора, не для того пил подозрительную похлебку, не для того наматывал день за днем круги вокруг золотого мира, чтобы теперь месить песок ногами со скоростью обожравшейся гусеницы.

Как говорил Верховный одитор? «Ты являешься Господом в твоем мире, ты можешь сотворить себе все, чего только пожелаешь». Пожалуй, он хочет сотворить себе… Коня! Одного из тех плоскоспинных, поджарых и быстрых тараканов, на которых так ловко восседают всадники князя Граничного. Ну!

Ничего не произошло.

Ну да, естественно. Если бы все было так просто, для этого не требовалось бы пяти лет послушания, которые затрачивают местные одиторы. Тогда как поступить?

Найл уселся на песок и вспомнил одного из рыжих коней. Того самого, на котором гарцевал Закия, рыцарь синего флага. Шесть широко расставленных лап, сильная, выпуклая грудь, продолговатое брюшко. На ровной спине закреплено толстое войлочное седло с широким подколенным ремнем. Узкая морда с выпуклыми глазами и длинными подвижными усами. Сейчас он бродит за храмом в поисках пищи, но там ничего нет, и скоро он подойдет сюда.

Посланник Богини оглянулся: конь передвигался в его сторону короткими перебежками. Поводит усами, ощупывая сухой песок, быстро пробежит пару десятков метров, снова пощупает и снова перебежит.

Найл наклонился к болоту, вырвал пару пуков водорослей и громко позвал:

— Тю-тю-тю-тю-тю.

Таракан насторожился, потом кинулся вперед, остановился от правителя на расстоянии вытянутой руки и ощупал угощение усиками. Сделал еще пару шагов, чтобы достать его ртом.

— Кушай, мой хороший.

Посланник Богини скормил водоросли, потом, похлопывая таракана по спине, прошел вдоль тела, ухватился рукой за седло и рывком перекатился на спину. Конь испуганно сорвался с места и понес, однако Найла это уже не беспокоило: держался он крепко, а тараканы на ходу несут себя ровно, без резких взбрыкиваний или скачков.

Правитель поставил колени в специальные выемки, потом с помощью пропущенного под голени ремня крепко их затянул. Все, теперь ему не грозила опасность вылететь из седла даже при пробежках по вертикальной стене. Он взялся за закрепленные на передних лапах уздечки и дернул правую. Таракан начал послушно заворачивать к болоту. Когда до бурого отстойника оставалось с десяток шагов, всадник повернул своего коня вдоль берега и несколько раз сильно хлопнул по спине, заставляя набрать максимальную скорость. Извилистая береговая черта стала стремительно уходить назад. Посланник Богини облегченно вздохнул и удобно откинулся назад.

Однако очень скоро он понял, что сильно промахнулся.

Таракан под ним стремительно несся вперед, проскакивая километр за километром, береговая линия то отдалялась, то приближалась, но полезной информации в голове не откладывалось.

Непривычный к верховым прогулкам правитель не мог даже приблизительно соотнести преодоленное его конем расстояние с обычными пешими переходами. Может быть, они преодолели уже два перехода, а может быть — один. Все стерлось, сбилось в одну непрерывную мелькающую ленту. Но теперь он уже хорошо представлял, что нужно делать.

Посланник Богини стал внимательно вглядываться в набегающий горизонт, и вскоре заметил впереди небольшой холмик. По мере приближения холмик рос и рос из-за горизонта, потом начал сужаться в нижней части, пока не стало ясно, что это самый настоящий воздушный шар. Таракан ускорил ход, предвкушая близкий отдых, и спустя десяток минут остановился рядом с трепещущем на ветру куполом. Найл спрыгнул на песок. Шестилапый конь отошел к берегу и тут же жадно зачавкал зеленой тиной.

Посланник вгляделся в ожидающего под шаром смертоносца и удивленно вздрогнул:

— Скорбо? Ты же умер?

— Это ты, двуногий, — ответил узнаванием восьмилапый. — Нигде от тебя покоя нет.

— Я хотел осмотреть с воздуха здешние места и разведать дорогу.

— Тогда забирай шар и оставь меня в покое.

— Мне нужен опытный разведчик.

— Лети сам. Я не хочу иметь с тобой никаких общих дел.

— Я не спрашиваю тебя, Скорбо, хочешь ты или не хочешь иметь со мной дело, — прищурил глаза Найл. — Я говорю тебе, что мне нужен разведчик. На шаре полетишь ты, а я буду смотреть вниз твоими глазами.

— Нет, двуногий, тебе это нужно, ты и…

— Не называй меня двуногим, паук! — Найл вперил взгляд в центр лба Скорбо, в пустую полукруглую прогалину меж его восьми темных глаз. Зови меня Смертоносец-Повелитель! И делать ты будешь не то, чего тебе хочется, а то, чего желаю я!

Найл ощутил холодное прикосновение чужого разума к своему сознанию, и брезгливо приподнял верхнюю губу. Прошли те времена, когда он испуганно сжимался при каждом появлении восьмилапых повелителей планеты. За минувшие годы он прошел хорошую тренировку, набрался опыта — и теперь уже Скорбо пришлось испуганно пятиться и старательно зашоривать свои мысли.