Хрустальное яблоко - Олег Верещагин

Этим вопросом Вайми нарушил довольно долгое молчание, которым сопровождалось вполне бесцельное шатание всей компании по территории Ярмарки. Игорь мог бы поклясться, что все сейчас думают про выступление сторков. Кастовое общество, Высшие Роды, безродные, рабы… Но танец был хороший. Не потому, что просто красивый. Хороший, вот и все.

– Елки зеленые! – очнулся Игорь. – Рядом! И сейчас как раз наши выступают, в смысле, мальчишки наши! Бежим!

– А что такое зеленые елки? – на бегу спросил Вайми.

– Деревья такие, зеленые и колючие, как ежи… только не спрашивай меня сейчас, что такое ежи!!! – пояснил Игорь. – Скорей сюда! Вот!

Они успели вовремя – площадки землян находились недалеко от сторкадских, и самого разного народу тут кишело чуть ли не втрое больше. Над прямоугольником сцены, к которой они выскочили, как раз зазвучала музыка – точнее, песня, без аккомпанемента, просто мужской голос:

Выйду ночью в поле с конем…

Ночкой темной тихо пойдем…

Мы пойдем с конем

По полю вдвоем…

Мы пойдем с конем по полю вдвоем…

Видеоинженеры постарались – на площадке встал лес, заколосилось золотое с червонными отблесками заката поле, за которое садилось большое солнце. И в это поле – такое реальное, что, казалось, рукой можно потрогать – выбежал рядом с идущим плавной рысью рыжим неоседланным конем держащийся за его гриву мальчишка…

Андрюшка Ворожеев был одет в чуть мешковатые штаны с тугим кожаным поясом, обут в узкие сапоги без каблука. Подчиняясь песне – в каком-то гипнотизирующем едином ритме с ее словами, – он начал показывать приемы верховой езды. Искусство, правильней сказать. Конь – без седла и узды, громадный, могучий – подчинялся мальчику мгновенно и охотно, словно угадывая желания юного всадника. А тот с невероятной легкостью, как другие дышат, проделывал то на рыси, то на легком галопе сложнейшие трюки, и казалось, что нет ни коня, ни мальчика – есть юный полкан из древних легенд Земли. Не было ни хозяина, ни покоренного животного. Было одно целое – Конь и его Мальчик, Мальчик и его Конь…

А голос певца поднялся почти угрожающе – казалось, шарахнулись даже мельтешащие вокруг шары камер, ведущих прямую трансляцию…

Будет добрым год-хлебород!

Было всяко – всяко пройдет!

Пой, златая рожь,

Пой, кудрявый лен, —

Пой о том, как я в Россию влюблен[13].

Эх, подумал Игорь, эх, как жаль, что тут почти никто не знает русского!!! Ну как же жаль!!! Но все равно… пусть слушают и смотрят! Пусть! Вон как притихли на трибунах…

А в руке Андрюшки сверкнул закатным лучом невесть откуда взявшийся меч. И завертелся, закрутился, полетел вокруг мальчика, неподвижно стоящего на спине идущего галопом коня, разбрасывая вокруг кроваво-серебряное сияние. Потом меч взлетел и, сверкнув, исчез, а Андрюшка, ловко упав на конскую спину, шагом направил рыжего в сторону заката.

То, что было потом, иначе как овацией не назовешь. Торопливо бросив вопящим мьюри: «Извините, я сейчас, быстро…» – Игорь начал проталкиваться туда, куда ушел Андрей – сказать ему, что все было здорово (он по себе знал, что во время таких выступлений не замечаешь сам, что делаешь). Это оказалось не так уж сложно – мальчишка понял, что перед формой землянина расступаются… Взгляды скользили по нему, прикасались – как руки. Разные, очень разные…

Выбравшись на чистое место, Игорь тут же увидел, что рядом с Андрюшкой, который поглаживал коня по широкому лбу, стоят две здешние женщины. Красивые, хотя и слишком, как тропические цветы. Они о чем-то говорили с мальчиком – настойчиво, напористо, только что за руки не хватали. Тот улыбался и отвечал – коротко, покачивая головой. Одна из женщин даже ногой топнула – конь рядом с Андрюшкой фыркнул, прижал уши, оскалился. Андрюшка перестал улыбаться, положил левую руку на конский лоб и что-то сказал – по-прежнему коротко, но уже очень резко.

Игорь проследил, как женщины уходят – неспешно, рассчитанно-красивой походкой, всеми движениями выражая презрение к юному землянину. И только после этого подошел:

– Что им было нужно-то? – спросил он. Ворожеев хмыкнул:

– Приглашали меня и Лихого… – он поцеловал коня в храп… – В какое-то поместье. Выступать и заниматься сексом.

– С тобой или с конем? – усмехнулся Игорь.

Андрюшка чуточку покривил угол рта, улыбнулся, ответил спокойно:

– Со мной, со мной… Втроем, но при коне. Обещали большие деньги и массу удовольствия. Но я сказал, что Лихому приятно смотреть на благородных кобылиц, а не на грязных самок. Мне же и вовсе они неинтересны. По-моему, они удивились, что я знаю мьюрик, сперва-то они говорили… – Андрей вдруг потер лоб и медленно продолжил: – А знаешь… сперва-то они говорили… по-русски. Одна плохо, очень, другая тоже очень – хорошо.

– Ничего себе… – Игорь задумался. – Надо сказать Андрею Даниловичу. Кто его знает, что им еще в голову придет и кто они вообще такие.

Андрей кивнул. Мальчишки, ведя коня, отправились на поиски полковника; правда, двигаться пришлось медленно, Андрюшка не успевал отбиваться от желающих сказать ему несколько слов или дотронуться до него и коня. Отхлынули они только потому, что на площадке, принявшей вид опушки дубравы, появились двое юных англичан, одетых в жесткую кожу – жилеты, штаны, краги, ботинки – и вооруженных длинными ножами, а с ними – два боевых пса, гудзонские овчарки, серебристо-белые, с короткими ушами и жемчужным оскалом. А с другой стороны выскочил, разбрасывая землю копытами, разъяренный бык. Угольно-черный, он громко фыркнул и повел лобастой головой – если бы кто-то из мальчишек улегся посреди лба, то раскинутыми руками как раз достал бы до концов жутких рожищ. Один из англичан громко свистнул – и бык молниеносно развернулся в их сторону. Хрипло выдохнул – «уфффаххх!» – и пропахал копытом борозду…

Ударили барабаны – упорной дробью, в которую вплелся визг офицерских рожков: «Forward! Marsh on!». (Игорь отметил, что на трибунах кое-где прошло взволнованно-испуганное движение, и усмехнулся – ага! Кто-то услыхал знакомую страшную музычку – вот такой визг, перекличка рожков с флангов на центр – и волна техники и похожих на киберов солдат затапливает позиции Чужих… Ну, молодцы братья по планете!) Но голоса перекрыли музыку, сделав ее фоном…

There’s a whisper down the field where the year

has shot her yield,

And the ricks stand grey to the sun,

Singing: «Over then, come over, for the bee has quit

the clover,

And your English summer’s done».

Бык хрипло, жутко взревел, метнулся на мальчишек, целясь поддеть рогом. Они прянули в стороны, а овчарки, порскнув вбок-назад, атаковали зверя сзади…

You have heard the beat of the off-shore wind,

And the thresh of the deep-sea rain;

You have heard the song – how long! how long?

Pull out on the trail again!..

…Бык умирал, хрипя. Две раны – под лопатками – были смертельны. Но один из мальчишек – второй сдерживал ревущих с пеной на клыках псов – прыгнул, рванул за рог – и в пыль свистнула тугая струя крови из-под резко и глубоко пересекшего могучую черную шею ножа.