Индекс страха - Роберт Харрис

— Моя жена очень огорчена, и все из-за того, что этот человек вел себя как последний идиот…

— Да, так и есть, — вмешался Бертран, — как последний идиот. Я продал все ее работы в первый же день выставки, а теперь ее муж меня преследует.

— Я хочу только одного, — заявил Хоффман, и у Леклера возникло ощущение, что он на грани истерики, — узнать номер счета покупателя.

— А я сказал ему, что об этом не может быть и речи. Конфиденциальная информация.

Леклер повернулся к Александру.

— Почему это так для вас важно?

— Кто-то, — заговорил Хоффман, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, — пытается меня уничтожить. Я сумел обнаружить счет, с которого оплачена книга, присланная мне вчера. Кто-то хочет меня напугать, и у меня есть номер счета в моем мобильном телефоне. Я считаю, что банковский счет, якобы принадлежащий мне, использовали, чтобы саботировать выставку моей жены.

— Саботировать, — презрительно бросил Бертран. — Мы называем это продажами.

— Но речь шла не о разных продажах, ведь так? Все куплено одним лицом. Такое когда-либо случалось прежде?

Бертран презрительно махнул рукой.

Леклер посмотрел на него и вздохнул.

— Пожалуйста, покажите мне номер счета, господин Бертран.

— Я не могу. Да и зачем?

— В противном случае, я арестую вас за то, что вы мешаете уголовному расследованию.

— Вы не осмелитесь.

Леклер молча смотрел на него. Да, он был уже совсем немолод, но с Ги Бертранами этого мира мог разобраться даже во сне.

— Ладно, он у меня в офисе, — наконец, пробормотал хозяин галереи.

— Доктор, ваш мобильник.

Хоффман показал ему монитор.

— Это сообщение, которое я получил из книжного магазина, в нем указан номер счета.

Леклер взял телефон.

— Пожалуйста, оставайтесь здесь. — Он последовал за Бертраном в его маленький кабинет.

Там было полно старых каталогов, рамок и инструментов; пахло странной смесью кофе и клея. На поцарапанном письменном столе стоял компьютер. Рядом с ним лежала груда писем и счетов. Бертран взял мышь и сделал пару щелчков.

— Вот письмо от моего банка. — Он встал с мрачным видом, уступая стул. — Должен сказать, что я не принял всерьез ваши угрозы меня арестовать. Просто решил с вами сотрудничать, как и всякий достойный гражданин Швейцарии.

— Ваше сотрудничество оценено, — сказал Леклер. — Благодарю вас. — Он сел за компьютер, поднял мобильник и принялся сравнивать номера счетов. Одинаковый набор цифр и букв. И имя владельца счета А. Дж. Хоффман. Леклер вытащил записную книжку и переписал в нее номер счета. — И вы больше не получали никаких сообщений?

— Нет.

Вернувшись в галерею, инспектор протянул мобильник Александру.

— Вы правы, номера сходятся. Однако я должен признать, что так и не понял, как это связано с нападением на вас.

— Все связано, — заявил Хоффман. — Я пытался вам об этом сказать еще утром. В моем бизнесе вы бы не продержались и пяти минут. Вы бы даже не сумели войти в дверь. Проклятье, зачем вы задавали вопросы обо мне в ЦЕРНе? Вам следовало искать того парня, а не изучать мою жизнь.

Черты его лица заострились, глаза покраснели, словно Александр их все время тер. Он не брился уже сутки и выглядел как человек, скрывающийся от правосудия.

— Я передам номер счета в наш финансовый отдел и попрошу их во всем разобраться, — мягко сказал Леклер. — В Швейцарии умеют неплохо распознавать фальшивые банковские счета. Я сразу сообщу вам, если нам удастся что-нибудь узнать. А сейчас я самым настоятельным образом советую вам вернуться домой, сходить к своему врачу и поспать.

«И помириться с женой», — хотел добавить Леклер, но почувствовал, что это будет лишним.

…инстинкт каждого вида хорош для него, но никогда, насколько нам известно, не приносил пользы другим.

Чарлз Дарвин.

Происхождение видов (1859)

Александр попытался позвонить жене с заднего сиденья «Мерседеса», но услышал лишь голосовую почту, и от знакомого живого голоса перехватило дыхание.

«Привет, это Габи, только не вздумайте повесить трубку, не оставив мне сообщения».

У него возникло жуткое предчувствие, что она ушла навсегда. Даже если они помирятся, личности, с которой он имел дело до сегодняшнего дня, более не существует. Казалось, он слушает запись голоса недавно умершего человека.

Раздался гудок. После долгой паузы — Хоффман знал, что она будет выглядеть неуместной, — он сказал:

— Позвони мне, ладно? Мы должны поговорить. — Он не знал, что еще сказать. — Ну ладно, вот и все, пока.

Он отключился и некоторое время смотрел на мобильник, взвешивая его в ладони, уговаривая зазвонить, размышляя, что еще мог бы сказать и существует ли другой способ с ней связаться. Затем повернулся к своему телохранителю.

— Ваш коллега сейчас с моей женой, вы можете это узнать?

Паккар, не сводя взгляда с дороги, заговорил через плечо.

— Нет, месье. Когда он свернул за угол, она исчезла.

Хоффман застонал.

— Есть ли хоть один человек в этом проклятом городе, который способен делать свою работу хорошо?

Он откинулся на спинку сиденья, сложил руки на груди и стал смотреть в окно. Одно Александр знал совершенно точно: он не покупал экспонатов Габриэль. У него не было такой возможности. Однако ему будет совсем непросто ее в этом убедить. Он снова услышал ее голос: «Миллиард долларов? Приблизительно? Знаешь, что я тебе скажу? Все кончено».

За синевато-коричневыми водами Роны Хоффман видел здания финансового округа — «Бэ-Эн-Пэ Париба»,[38]«Голдман Сакс»,[39]«Барклиз прайвит уэлс».[40]Округ занимал весь северный берег широкой реки и часть острова посередине. Женева контролировала триллион долларов вкладов, из которых «Хоффман инвестмент текнолоджиз» имели всего лишь один процент; а из этого процента его личные средства составляли менее одной десятой. Если взглянуть на все с такой точки зрения, почему миллиард вызвал у Габриэль возмущение? Доллары, евро, франки — единицы измерения успеха или неудачи его эксперимента, только в ЦЕРНе он привык к электрон-вольтам, наносекундам или микроджоулям.