Лунное наваждение - Джил Грегори

– Медикаменты, Стивен, – настойчиво сказала девушка, опустившись на колени и взяв его за руку. – Мне нужны медикаменты. Где они?

Стивен с трудом сосредоточил взгляд на ее лице.

– В столе, – выдавил он слабеющим голосом и закрыл глаза. Гримаса боли исказила его черты.

Анемон коснулась губами его щеки.

– Потерпи, Стивен, я знаю, как тебе плохо, и помогу тебе. Где ключ от ящика стола?

– В кармане моего плаща, – со стоном проговорил он.

Анемон быстро оглядела каюту и увидела валявшийся на стуле плащ. Девушка сунула руку в карман, нашарила там маленький ключ и несколько секунд спустя вставила его в замок выдвижного ящика.

Она лихорадочно перебирала содержимое письменного стола – не раздумывая, отбросила в сторону письмо Генри Марсье – и радостно вскрикнула, увидев на дне ящика большую шкатулку из тикового дерева. Вынув ее из стола, Анемон открыла крышку и увидела рулоны бинтов, лечебные мази и пузырьки с наклеенными на них этикетками. Здесь же был и изящный стеклянный флакончик с лауданумом, который Стивен забрал у нее в первую ночь на корабле.

Подхватив шкатулку, девушка отнесла ее к кровати и принялась поспешно раздевать раненого. Стивена бил озноб. Анемон натянула на него одеяло и сосредоточилась на ране. К счастью, больной то ли заснул, то ли впал в забытье. В любом случае это было ей на руку: она успеет обработать рану до его пробуждения, и он не почувствует никаких неудобств. На всякий случай девушка приготовила лауданум, чтобы облегчить его страдания, если он очнется от боли.

Она работала быстро и уверенно, хотя при такой качке это было не просто. Промыв рану и наложив на нее заживляющую мазь и повязку, Анемон в изнеможении села на пол перед кроватью и только тогда обнаружила, что качка заметно утихла. Похоже, шторм наконец-то кончился. Они выстояли!

Теперь она могла спокойно смотреть на Стивена, ласково поглаживая его лоб пальцами. Девушка накрыла капитана своим одеялом поверх его собственного, успев заметить впечатляющие контуры сильного тела. Анемон живо представила себе нагую бронзовую фигуру Стивена и заботливо расправила на нем одеяло. Ее охватила гордость. Подумать только: этот великолепный мужчина держал ее в своих объятиях и целовал так, будто она была для него самой желанной женщиной на свете! А во время яростного шторма он тревожился за нее, пытался уберечь от опасности. Теперь, когда Стивен лежал перед ней больной и усталый, Анемон чувствовала себя его защитницей. Ей хотелось лечить этого удивительного человека, выхаживать, заботиться о нем. Она обхватила ладонями его руку и приложила к своей щеке.

– Стивен, Стивен!.. – прошептала девушка.

Анемон сидела у его постели и смотрела на него спящего, любуясь тем, как подымается и опускается его грудь. На протяжении всей ночи дыхание Стивена оставалось спокойным и ровным.

Должно быть, в какой-то момент она заснула, а проснувшись, обнаружила, что корабль больше не раскачивается и не погружается в воду, а с верхней палубы не доносится ни звука. Карманные часы Стивена показывали половину восьмого утра. Слава Богу, подумала Анемон, утро, и шторм утих! Девушка встала и склонилась над спящим. Цвет его лица улучшился, а дыхание было все таким же ровным. Она осторожно откинула одеяло и проверила повязку. По счастью, на бинтах не проступила кровь – значит, кровотечение прекратилось.

Анемон потянулась и с трудом подавила болезненный стон: все ее тело ныло после ночи, проведенной на холодном полу. Она посмотрела на свое кружевное белье и только сейчас поняла, что не одета. Что же делать? – подумала девушка. Бежать к себе в каюту за платьем? Но ей не хотелось оставлять Стивена ни на минуту.

Тут в голову ей пришла другая идея. Она открыла платяной шкаф и, быстро просмотрев его содержимое, выбрала одну из белых шелковых рубашек Стивена и чистые черные брюки. В считанные секунды Анемон облачилась в непомерно большие вещи, подкатала брючины и подпоясалась куском веревки, найденной в матросском сундучке, а длинные полы шелковой рубашки подняла и завязала узлом на талии. На ноги она торопливо натянула черные шерстяные носки. Взгляд ее упал на гигантские сапоги Стивена, но она не стала их даже мерить. Напоследок девушка провела расческой по спутанным волосам и посмотрела в зеркало. «Ну, и кто теперь похож на пирата?» – мысленно спросила она, весело усмехнувшись своему отражению.

Анемон опять подошла к кровати и склонилась над своим пациентом. Стивен слегка пошевелился, но не проснулся. Бедный, как же он, должно быть, устал! Собрав все медикаменты, которыми пользовалась ночью, девушка аккуратно уложила их обратно в тиковую шкатулку, потом отнесла ее к письменному столу и осторожно поставила в выдвижной ящик.

Тут на глаза ей снова попалось письмо Генри Марсье. На этот раз она взяла его в руки с живым интересом. Бросив взгляд на кровать и убедившись, что Стивен спит, девушка задумчиво закусила губу. Решение было принято быстро. Конечно, нехорошо пользоваться беспомощностью больного, но она имела гораздо больше прав на это письмо, чем он: она ведь первая добралась до него в доме Пелхама и давно бы уже прочла, не помешай ей внезапно вошедший Стивен.

Более того, если бы она выиграла в пикет, Стивену все равно пришлось бы отдать ей это письмо – он поставил его на кон. Стивен не стал бы так рисковать, если бы действительно не хотел его показывать.

Анемон уселась за письменный стол и в нетерпении развернула лист бумаги.

Как она и предполагала, письмо было зашифровано. Несколько мгновений Анемон молча разглядывала его, потом взяла лист чистой бумаги, перо Стивена и принялась экспериментировать с различными символами. Вскоре начала проглядывать некая система. Девушку охватило знакомое волнение. Она кропотливо переносила послание на чистый лист, заменяя кодированные знаки буквами. В удивительно короткий срок все письмо было расшифровано. Перед ней лежал безупречный французский текст секретного сообщения. Анемон с растущей тревогой пробежала его глазами – раз, потом другой, – легко переводя с французского на английский.

«Мой дорогой лорд Пелхам! – приветствовал Марсье графа. – Этим письмом хочу предостеречь вас, чтобы вы никому ни единым словом не обмолвились о том плане, который я так глупо выболтал вам в минуту легкомыслия. Забудьте о том, что вы от меня слышали! Я получил ваше письмо с просьбой подробнее изложить ситуацию в Новом Орлеане и хочу дать вам совет: выбросьте из головы всякие мысли об этом заговоре! Сам Л’Ариньи по кличке Паук принимает в нем участие, а вы понимаете, что это значит. Будет лучше для нас обоих, милорд, если мы забудем об этом, ибо последствия для наших стран и для Америки могут быть самыми плачевными. Я содрогаюсь при мысли о том, что мы можем – словом или делом – ускорить те события, которые замышляют Де Воба и Л’Ариньи. Будем надеяться, что их план потерпит крах, но умоляю вас не вмешиваться. Во всяком случае, я не желаю быть втянутым в подобное злодейство. Если вы уже рассказали об этом хоть одной живой душе, – милорд, сделайте все возможное, чтобы исправить свою ошибку! Отрицайте все! Если вы не хотите, чтобы Паук обратил на вас свой черный глаз и сплел вокруг вас и ваших близких смертельную паутину. Забудьте мои глупые слова, выбросьте их из головы, и пусть с ваших уст не сорвется даже намек о замысле Де Воба! И молите Бога, милорд, чтобы у него ничего не вышло, потому что в противном случае наши государства – нет, весь мир! – будут ввергнуты в пучину многолетних войн и разрушений.