Я, ты, он, она и другие извращенцы - Джесси Беринг

Не многие из нас наивны настолько, чтобы считать, будто это происходит в полночь, отделяющую детство от взрослой жизни, тем более что в разных культурах эта граница проходит в разном возрасте. Законы, определяющие возраст совершеннолетия, влекут множество неловких философских проблем, из-за которых ко многим (в том числе к самим подросткам, занимающимся сексом с кем-либо на три-четыре года младше их самих) в нашем обществе относятся несправедливо. Когда речь идет о сексе в определенный законом день, концепция “согласия” внезапно приобретает вместо хронологического психическое наполнение. Секс с кем-либо в день его или ее совершеннолетия (но прежде, чем часы пробьют полночь) превратит вас в преступника даже в том случае, если инициатива принадлежит не вам. Что при этом происходит в голове вашего партнера, в расчет никто не примет. В другой ситуации несовершеннолетний понесет такое же наказание, как если бы он был совершеннолетним – и как раз из-за своего умысла. Шестнадцатилетнего мальчика, который изнасилует женщину после того, как она отвергнет его притязания, скорее всего, подвергнут наказанию как совершеннолетнего. А женщину, которая уступит напору этого подростка, прокуроры сочтут преступницей (а его самого – жертвой). Иными словами, психическое состояние несовершеннолетних принимается в расчет лишь тогда, когда те сами причиняют вред. Не знаю, как вы, а я вижу здесь логическую неувязку.

Законы, устанавливающие возраст совершеннолетия, задуманы для того, чтобы защитить детей и подростков от сексуальных посягательств взрослых (к сожалению, таких много, и родителям есть о чем беспокоиться). Но прямолинейный подход к вопросу эмоциональной зрелости имеет свои недостатки. Хотя это и не поощряется, нет ничего противозаконного в том, чтобы заниматься сексом с взрослыми, чья умственная и эмоциональная зрелость в силу определенных причин осталась на уровне ребенка. Возьмем как крайний пример взрослых с синдромом Дауна. Средний уровень умственного развития у них сравним с уровнем восьмилетнего ребенка, и, тем не менее, заниматься сексом с ними не является преступлением, если человеку больше 18 и он “добровольно согласился” – в отличие от секса с семнадцатилетним подростком с трехзначным ай-кью. Так что если перед нами стоит задача защитить тех, кто может стать жертвой из-за своей интеллектуальной незрелости, стоит принимать в расчет хронологический возраст, а не уровень умственного развития. Давным-давно я имел несчастье сходить на свидание с взрослым человеком, не отличавшимся особым умом, и смею уверить, я убедился, что меры, предпринимаемые для защиты таких людей, часто не достигают своей цели.

Недавние исследования, проведенные когнитивным нейробиологом Сарой-Джейн Блейкмор, демонстрируют, что нет границы, четко отделяющей психологическую взрослость, основанную на анализе мозга. Префронтальная кора головного мозга, которая считается ответственной за принятие решений в половой сфере из-за ее ключевой роли в долгосрочном планировании, эмпатии и социальной осведомленности, продолжает развиваться до тридцати с лишним лет. У некоторых эта область мозга находится в стадии развития и на пятом десятке. Те, кто выступает за секс с несовершеннолетними, приводит аргумент, что в разных культурах возраст совершеннолетия определяется по-разному. Тут в правоте им не отказать, и возраст совершеннолетия меняется даже в одном культурном контексте.

Первый в истории закон, ограничивающий возраст сексуальных отношений, появился примерно за семьсот лет до того, как на телеэкраны вышла программа “Поймать хищника” (To Catch a Predator). В соответствии с Первым Вестминстерским статутом (1275), мужчина, вступивший в половую связь с несовершеннолетней (с ее согласия или без него), считался совершившим уголовный проступок (misdemeanor). Английские правоведы трактуют “совершеннолетие” в данном случае как возраст, в котором девушки могли законно вступать в брак, а в то время он составлял двенадцать лет. То есть если мужчина был женат на той же двенадцатилетней девочке, закон не применялся бы. В последующем законы, целью которых было защитить детей (девочек) от посягательств взрослых (мужчин), распространились по миру. И в каждом случае возраст совершеннолетия сильно отличался.

Так, в XVI веке североамериканские колонии восприняли британскую норму, определяющую “возраст согласия” в десять лет, и эта норма оставалась законодательно закреплена в тридцати семи штатах до второй половины XIX века. Среди других штатов, существовавших в 80-х годах XIX века, лишь в девяти было принято решение повысить этот возраст до двенадцати лет. (В Делавэре возраст снизили до уму непостижимых семи лет.) Лишь к концу XIX века “возраст согласия” подняли до шестнадцати лет почти по всей стране. Инициаторы этой реформы изначально желали определить наступление совершеннолетия в восемнадцатый день рождения, и им по большей части удалось это к 1920 году. Некоторые члены феминистского движения даже надеялись повысить его до двадцати одного года, что совпадало с возрастом, когда женщины могли наследовать имущество[63].

В Европе законодательство также менялось. В эпоху Просвещения во Франции и за ее пределами приобрели популярность идеи Жан-Жака Руссо. Его взгляд на ребенка как на “чистый лист” сохранился вплоть до наполеоновских времен, придя на смену отношению к детям как к маленьким взрослым. Под влиянием Руссо люди стали воспринимать ребенка как чистое создание, подверженное отрицательному либо положительному влиянию. Руссо заложил основы возрастной психологии, и в его время начали разделять детей по возрасту в ходе обучения. Теперь считалось, что психика детей и подростков качественно отличается от психики взрослых и что она поочередно проходит этапы эмоционального и когнитивного развития. (То есть развитие заключается не просто в накапливании фактов, а в том, что сам способ обработки информации и восприятия мира со временем претерпевает изменения.) Тем не менее сексуальное развитие детей и их готовность к сексуальным связям даже на пике этого радикального Просвещения рассматривалось как отдельная тема. В этот период “возраст согласия” во Франции составлял лишь одиннадцать лет и был повышен до тринадцати только в 1863 году.

К концу XIX века другие европейские государства, например Португалия, Швейцария, Испания и Дания, также установили барьер на уровне тринадцати лет. Сейчас Испания осталась единственной европейской страной, сохранившей этот “возраст согласия”. Большинство других государств увеличили его до четырнадцати, пятнадцати или шестнадцати лет. После Промышленной революции детская проституция вынудила Англию и Уэльс поднять “возраст согласия” на Британских островах до тринадцати-шестнадцати лет, что отозвалось и в Америке.

В 20-х годах XX века в Чили “возраст согласия” составлял двадцать лет, сейчас – шестнадцать. Сто лет назад в Италии “возрастом согласия” были шестнадцать лет, сейчас – четырнадцать. Если проанализировать современные данные, складывается впечатление, что перед нами таблица случайных чисел от 13 до 21 (а это широкий диапазон): тринадцать – в Аргентине, восемнадцать – в Турции, шестнадцать – в Канаде, двенадцать – в Мексике, двадцать – в Тунисе, шестнадцать – в Западной Австралии, пятнадцать – в Швеции, и так далее. Историк Стивен Робертсон отметил, что “сейчас, более восьми столетий спустя после появления первого писаного закона о ‘возрасте согласия’, единственной константой остается отсутствие логики”. Это напоминает сравнение двух противоречащих друг другу религий. Из наблюдения Робертсона можно сделать два вывода: либо в некоторых обществах установлен единственно верный “возраст согласия”, а все остальные заблуждаются, либо каждое общество определяет “возраст согласия”, исходя из собственных представлений о человеческой сексуальности и взглядов на психическое развитие. Объективный анализ противоречащих друг другу религий заставит нас признать, что нет доказательств в пользу первой версии. И, значит, мы имеем дело со второй.