Повседневная жизнь старообрядцев - Кирилл Кожурин

На погребение киновиарха собралось около двух тысяч человек. Были здесь не только насельники общежительства и скитов, но и крестьяне окрестных деревень. На смерть Андрея Дионисьевича по образцу древней стихиры был написан удивительный духовный стих, в котором от лица всей Церкви выражалась скорбь выговцев о потере своего пастыря и выдающегося духовного учителя:

Впоследствии память о первом киновиархе бережно сохранялась на протяжении всей истории Выга. Сочинения его (а их было около двухсот) переписывались, изображения его помещались на книжных миниатюрах и настенных рисованных лубках. Андреем Борисовым в 1770-е годы было написано Житие Андрея Дионисьевича, примерно тогда же Иваном Антоновым была составлена ему служба. С годами первый киновиарх стал восприниматься не просто как символ славы Выгореции, но и как её небесный покровитель.

Со временем Выговская поморская пустынь стала настоящей «культурной столицей» старообрядчества. Сюда приезжали паломники со всей России, иные — чтобы остаться навсегда. Безусловно, расцвет духовной жизни пустыни приходится на годы киновиаршества Андрея и Симеона Дионисьевичей. Но и после их смерти духовная жизнь в северной обители не остановилась, продолжая идти своим чередом.

Новое поколение настоятелей пустыни (Иван Филиппов, 1740–1744; Мануил Петров, 1744–1759; Никифор Семёнов, 1759–1774; Алексей Тимофеев Киселёв, 1775–1780) открывает новый период в истории Выга. Он характеризуется, с одной стороны, дальнейшим подъёмом хозяйственной деятельности и укреплением материального благосостояния обители, а с другой — некоторым упадком нравов, обмирщением, как это ни прискорбно, неизбежно сопутствующим материальному процветанию. Здесь является новое искушение: бывший житель Выговской обители Иван Круглый пишет на выговцев клеветнический донос, содержавший столь серьёзные обвинения, что была создана специальная следственная комиссия, проработавшая шесть лет (1739–1744). Над Выговским общежительством нависла угроза закрытия. Чтобы этого не произошло, выговцы были вынуждены принять моление за царя (до этого на Выге за царя не молились). Подобный компромисс с «антихристовой» властью вызвал недовольство у некоторых радикально настроенных пустынножителей и привёл к расколу: в 1737 году несогласные во главе со старцем Филиппом покинули Выгорецкую киновию и основали новое беспоповское согласие, позже получившее название филипповского.

С приходом на Выг Андрея Борисова связан следующий период в истории пустыни. На годы его киновиаршества (1780–1791) приходится новый взлёт в духовной жизни Выговского общежительства. Начинается возрождение обители и обновление её традиций. В этот период была восстановлена традиция торжественного поминовения первых киновиархов и почитания здравствующих наставников, развиваются различные формы почитания благодетелей, оказывавших существенную поддержку обители (одними из самых крупных благотворителей стало семейство петербургских купцов Долгих), пишутся жития основателей пустыни. Именно в эти годы наступает самый настоящий расцвет выговских художеств — вырабатывается собственный, «поморский» стиль во всех видах искусства: в иконописании, медном литье, книгописании, рисованном лубке, резьбе по дереву, вышивке. Деятельность Андрея Борисова по духовному возрождению Выговской пустыни была продолжена его преемниками Архипом Дементьевым (1791–1809), Кириллом Михайловым (1809–1825) и Петром Ивановым (1825–1830).

Однако уже с 1825 года началось печально знаменитое для русских старообрядцев царствование Николая I. Солдафон, «воспитанный под барабаном» и всерьёз считавший, что Евангелие на церковнославянском языке могут понимать только священники, решил взять на себя задачу по устранению всякого инакомыслия в России. «Николай был “миссионером на царском троне”, как Нерон — артистом. Он занимался больше совращением старообрядцев в единоверие, чем государственными делами, совращением принудительным, насильственным, разорительным и гибельным для всей страны. С этой целью он даже лично разъезжал по старообрядческим посадам и слободам, как заправский миссионер, который с большим успехом мог вести это дело, получая за это каких-нибудь сто рублей в месяц. Миссионерство Николая обходилось стране в миллион раз дороже. Этот царь вошёл в историю старообрядчества как жестокий и безудержный гонитель древлеправославных христиан»[87].

Со стороны властей последовал ряд карательных мероприятий, которые в конечном итоге закончились полным разгромом Выга. Поражает та целенаправленность и планомерность, с которой уничтожали этот выдающийся памятник русского духа. Хотя в это время у руководства Выговской пустыни стоял известный и авторитетный деятель Фёдор Петрович Бабушкин (настоятель в 1830–1842 годах), однако те драконовские меры, которые применяло по отношению к староверам правительство Николая I, лишали обитель не только возможности развития, но и просто сохранения существующего положения. Выг душили и экономически, и духовно. Так, для борьбы с Выгом уже в 1828 году была специально создана Олонецкая епархия с центром в Петрозаводске, а в 1829 году — Олонецкая духовная семинария, уделявшая особое внимание подготовке миссионеров, которые в первую очередь должны были «просвещать» не местное языческое население, но «невежественных раскольников».

А вскоре после поездки чиновника Хомутова по Олонецкой губернии (1835) гонения уже переходят в репрессии. Выговских поморцев сравняли в части землевладения и налогообложения со всеми казёнными крестьянами. С часовен сняли колокола. Ещё в 1828 году было запрещено пополнение старообрядческих монастырей и селений путем приписки людей в ревизию, а в 1836 году выговцам запретили именоваться отдельным обществом и приобретать на своё имя недвижимость. В 1837 году запретили принимать беспаспортных и приходивших из других губерний, в 1838 году были запрещены переписка, распространение и продажа книг выговского письма. В 1839 году были ликвидированы все пустыни и пашенные дворы, кроме Данилова и Лексы. Численность общины сократилась до 800 человек В 1844 году на Выг переселили 53 крестьянские семьи из Псковской губернии, которые были «известны любовию к православию (новообрядчеству. — К..К.) и тверды в вере», что нельзя расценить иначе как попытку спровоцировать открытый конфликт.