Невеста Моцарта - Елена Лабрус

Туда я и ввалился чуть свет.

— Чёрт побери эту девчонку! Эту глупую строптивую девчонку, — разорялся я, меря шагами Элькину спальню.

Я сто лет не чувствовал себя виноватым. Я тысячу лет не задумывался о том, что могу сделать кому-то больно. Миллион лет никто не смотрел на меня так, словно она поверила мне, а я её предал.

А она смотрела. И ей было больно.

Эта боль, что плескалась в её небесно-голубых глазах. Этот молчаливый укор вывернул меня наизнанку. Я места себе не находил.

— Серёж, сядь! — приказала Элька.

Не глядя на меня, она раскладывала на одеяле карты.

— Не могу, — метался я по комнате, изливая ей душу. И не было ничего глупее, чем признаваться одной своей бабе в связи с другой, но это же Целестина. У нас не было запретных тем. Да я бы и не смог от неё ничего утаить. — Нет, я, конечно, найду другую…

— Сядь! — постучала она по кровати рядом с собой, руша стройные ряды пасьянса и собирая карты в колоду. — Скажу тебе кое-что.

— О чём? — устало опустился я на кровать и подогнул ногу.

— О том, что ты меня не слышишь. Мы оба знаем, что никого ты не найдёшь. И даже не будешь искать. И не потому, что не сможешь или поставил на кон слишком много, а потому, что не хочешь. Ты её недооценил. Заигрался, упрямо не замечая очевидного…

— Может, лучше сексом займёмся? — цинично перебил я. — Всё будет полезнее твоих нравоучений.

Да замечаю я, Эля! Блядь, меня бы сейчас так не корёжило, если бы я не замечал, что нравлюсь ей. Нравлюсь искренне, по-настоящему. И до усрачки боюсь, что чувствую то же самое. Что она всё же меня зацепила, как бы я ни убеждал себя в обратном. Только в задницу это!

— Не будет у нас больше секса, господин Емельянов.

— Не понял, — удивился я. — Ты же сказала…

— Я ошиблась, — отложила она таро. — Я разговаривала с ней, Серёж.

— Когда?

— Это не важно. Важно, что я ошиблась: она лучше, чем я думала. И ты ошибся, когда думал, что она лишь зерно, ткни его в землю и оно даст всходы, или оставь в стеклянной банке и ничего не произойдёт. Это не так. Она даже не ещё один спутник на орбите твоей планеты, Моцарт. Она — солнце. Она…

— Эля! — взмолился я. — Прекрати!

— Хорошо, — легко согласилась она. — Скажи, кому ещё выстрелили в живот, кроме твоей жены? Женщине.

— Беременной? — потряс я головой, огорошенный её неожиданным вопросом.

— Не обязательно.

— Может, Марго? — пожал я плечами после раздумий. — Жене Луки выстрелили в живот. Но это было так давно. Говорили, она получила шальную пулю. Покушались на него, а у неё то ли шарфик с шеи сорвало, то ли шляпку с головы, она дёрнулась за ней и оказалась на линии огня.

— В парке? Это было в парке?

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Я тогда ещё не родился.

— Съезди к ней.

— Зачем?

— Не знаю, на ужин. Просто съезди и всё.

— И всё? Это твой ответ? — подскочил я. — Я тебе целый час изливаю душу. А ты советуешь мне съездить к выжившей из ума карге? С Женькой мне что делать?

— Не спи с её сестрой, что, — пожала она плечами.

— Вот спасибо за совет! — психанул я и пошёл к выходу.

А чего ещё я ждал от этой гадалки, что вечно себе на уме?

— Пожалуйста! Стой, Емельянов! — крикнула она мне в след. — Проктолога бывшему генералу не ищи.

— Почему? — остановился я у входной двери.

— Старый пердун умер.

Она всё же заставила меня вернуться.

— А ты откуда знаешь?

— Я Моцарт. Я знаю всё, — закатила она глаза, изображая меня.

— Эля, я не шучу. Если ты и сюда вмешалась…

Я и так был зол: всё летело к чертям. А на генерала у меня тоже были планы. Неужели и они рухнули?

— Я не вмешивалась.

Элька взяла пульт и включила телевизор.

«… скончался на семьдесят третьем году жизни от сердечного приступа… Генерал-полковник в отставке, депутат Госдумы…» — сообщил диктор новостей.

Экран потух.

— Я ответила на твой вопрос? — повернулась Целестина.

Но я только заскрипел зубами. И хлопнул дверью ей в ответ.

— Чёрт побери! — швырнул я в стену каким-то толстенным отчётом, что лежал на столе в куче других бумаг.

— Шеф, мне может позже зайти? — замер на пороге Руслан.

— И я, наверно, тоже не вовремя, — ткнулся ему в спину Шило.

— Заходите оба, — обогнув стол, я упал в кресло. — Ты первый, — показал на Руслана.

Он положил на стол папку.

— Я обработал данные, что вы просили. За тот день, когда на столе появился конверт. За месяц до него. И за все дни после.

— И? — впился я зубами в большой палец, словно в подушечке была заноза и я старался её достать.

— За вами следит прокуратура.

— Эка невидаль, — хмыкнул я. — Прокуратура у меня на хвосте не первый год.

— Шеф, — покачал головой Руслан. — В этот раз не так, — он постучал по папочке. — Посмотрите потом сами. Там всё, с фотографиями, именами, — он встал. — Вы знаете где меня найти, если будут вопросы.

Я кивнул. И, когда за ним закрылась дверь, повернулся к Андрею.

— А у тебя что?

— Как ни странно тоже прокуратура.

Из своей папочки он извлёк исписанный лист. И глаза мои поползли на лоб.

— Серьёзно? Заявление об изнасиловании? В прокуратуру?! А эта Иванна смотрю не промах. Видимо, сильно обиделась на Артурчика из-за аварии и потрёпанной шкурки. Решила баблишком разжиться? Кстати, разве она не должна уже быть в Лондоне?

— Должна, — кивнул Андрей. — Но то ли и правда разозлилась, что из-за аварии потеряла выгодный контракт: она всё же зарабатывает лицом и телом, а она руку сломала. То ли кто-то помог ей разозлиться. К слову, в Бентли к нему на моих глазах она садилась не под конвоем. Сама запрыгнула, легко и непринуждённо.

Я отгрыз кусок ногтя и сплюнул в сторону. Прокуратура, говоришь… Хм…

— Вижу, хочешь добавить что-то ещё, — кивнул я Андрею, отодвигая копию заявления, что написала Абрамова.

— Это про Антония. Мы тут в гости к его матери заехали. Поговорили.

— Похвалили парнишку?

Он хмыкнул. Да, знаю, знаю, что можно не спрашивать. Что умеют они выбрать правильную интонацию и подход.

— И нашли вот это, — выложил он ещё один лист передо мной.

Далее последовал короткий рассказ, после которого я встал, достал из сейфа Беретту, проверил магазин, передёрнул затвор, сняв с предохранителя. И по хер, что был в трениках, засунул её за спину.