Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору - Игорь Симбирцев

Точная картина гибели Кутепова до сих пор не установлена, хотя по крупицам история уже собрала примерную мозаику этого таинственного исчезновения главы самого крупного и организованного движения российской эмиграции. Александр Павлович Кутепов был одним из самых видных генералов Добровольческой армии белых на юге России в годы Гражданской войны, командовал у Деникина корпусом, а после эмиграции в РОВС стал самым активным сторонником террора против Советов. После смерти в 1928 году барона Врангеля Кутепов стал главой РОВС. Он сразу приказал готовить активные мероприятия против Советского Союза и усилил контакты РОВС с европейскими разведками в работе против Москвы. За два года до гибели Кутепова он успел поднять в РОВС боевой дух, поэтому личная ликвидация деятельного командира РОВС стала для ГПУ необходимостью. И 26 января 1930 года Кутепов просто бесследно пропал в Париже во время одной из своих прогулок по городу, как писали в советских исторических энциклопедиях: «Кутепов в 1930 году исчез в Париже при неясных обстоятельствах».

Сегодня эти обстоятельства относительно прояснены, как примерно вырисовывается и механизм этой дерзкой операции советского ГПУ в самом сердце Европы, как выявлена и роль главного в этой истории агента ГПУ внутри РОВС полковника Скоблина. Этот белый офицер и участник Гражданской войны в рядах Добровольческой армии был завербован советской разведкой уже в эмиграции вместе со своей женой, певицей Плевицкой. Вербовщиком Скоблина и его супруги от ГПУ выступил еще ранее завербованный однополчанин Скоблина и тоже белый офицер Ковальский, вербовка эта произошла в 1928 году во Франции, и, как это часто практиковала советская разведка, главным стержнем вербовки были посулы возможного возвращения на родину вкупе с откровенным шантажом.

Скоблин и Плевицкая дали официальное согласие работать на ГПУ, а высокое положение в РОВС позволило сделать Скоблина неоценимым помощником в операции против Кутепова в 1930 году: именно от Скоблина прибывшая в Париж спецкоманда ГПУ узнала маршрут главы РОВС. Хотя многие изучавшие историю исчезновения Кутепова уверены, что только что завербованный ГПУ Скоблин не мог играть в этой операции ключевой роли. Они считают, что маршрут Кутепова в роковой для него день сообщил ГПУ другой тайный агент в РОВС – генерал Дьяконов, бывший до революции военным разведчиком Российской империи и завербованный ГПУ еще в 1924 году, в год основания РОВС. Случайность или нет, но в данной на имя начальника ИНО ГПУ Трилиссера подписке о сотрудничестве с советскими спецслужбами в 1924 году бывший белый генерал Дьяконов обязался подписывать донесения агентурным псевдонимом Виноградов. Знали ли чекисты, что дают агенту псевдоним самого знаменитого в истории провокатора Евно Азефа, или нет, мне неизвестно, но внутри РОВС своего мини-Азефа они использовали очень активно. После исчезновения Кутепова именно Дьяконов попал под подозрения ровсовцев, даже судился с ними, но влияние в РОВС утратил. Позднее НКВД вывез генерала Дьяконова в Советский Союз, где он, в отличие от многих коллег по работе тайным агентом среди эмигрантов, не попал под репрессии (хотя сразу по приезде арестован НКВД, но скоро освобожден), а умер своей смертью в 1943 году в эвакуации в Средней Азии.

26 января 1930 года во время прохождения Кутепова по парижской улице его просто втолкнули в подъехавший автомобиль, здесь усыпили уколом и перевезли на тайную квартиру. Место захвата Кутепова сейчас установлено точно, это угол парижской улицы Рюссель, недалеко от его парижского дома, по ней Кутепов часто ходил в церковь, обстоятельства же его гибели и место захоронения неизвестны до сих пор. По всей видимости, генерал либо умер от передозировки снотворного непосредственно на этой явке ГПУ в Париже, либо уже по пути в автомобиле, после чего где-то тайно захоронен советскими разведчиками.

Некоторые выдвигают версию, что Кутепова умышленно убили сразу после захвата, и в этом была сама цель операции, хотя все обстоятельства скорее говорят о попытке захвата для допросов и возможного вывоза в Советский Союз. Версии же о том, что генерал умер от сердечного приступа уже на советском корабле по пути в Союз или все же довезен до СССР и там после допросов ликвидирован, кажутся уже совсем маловероятными. Сеть поисков французских спецслужб после исчезновения Кутепова в Париже была очень жесткой, проскочить ее агентам ГПУ было бы почти невозможно, да и никаких следов пребывания Кутепова на территории СССР или на борту какого-либо советского судна за все это время не найдено.

Французский историк Даниэль Бон написал объемную книгу «Похищение генерала Кутепова», где в основном анализировал эту историю по доступным ему материалам расследования дела генерала французскими спецслужбами (наших историков к таким материалам госбезопасности даже сейчас, почти век спустя и после краха самого Советского Союза, близко не подпускают). Из опубликованных Боном материалов дела видно, что французы разобрались с моментом самого похищения на улице Рюссель, но долго были уверены, что генерала живым вывезли на корабле в СССР либо из какого-то французского порта в Нормандии, либо даже из немецкого Гамбурга – так, судя по его рапорту, считал расследовавший дело полицейский комиссар Беранже. Французская же разведка Дексьем-бюро (Второе бюро) сообщала, что ей от коллег по разведке Королевства Югославия поступило сообщение: «Со слов одного сотрудника ГПУ известно, что Кутепова вывезли в СССР живым и втайне содержат там». Хотя позднее и французы стали склоняться к тому, что Кутепов погиб от воздействия хлороформа в момент похищения или вскоре после него еще на французской земле, а на корабле «Спартак» вроде бы в Архангельск (опять по слухам от агентуры) вывезли его тело, хотя в таком вывозе трупа нет никакого смысла для ГПУ. Можно с вероятностью 99 % утверждать, что генерал Кутепов в результате этой операции ГПУ был убит на территории Франции и в пределы Советского Союза ни живым, ни мертвым не ввозился.

Советский Союз тогда однозначно отвергал свою причастность к похищению генерала Кутепова. Органы госбезопасности СССР, недовольные тем, что во Франции несколько месяцев не утихает шум вокруг этого дела и оно дошло до обсуждения в парламенте, организовали в советской прессе целую отвлекающую кампанию. Так, в «Известиях» за 1930 год раз за разом появлялись статьи, убеждающие, что похищение генерала организовала английская МИ-6, с которой он был тесно связан, или Кутепов сам спрятался, или сбежал с кассой РОВС, или сам РОВС инсценировал его похищение для разжигания новой антисоветской истерии.

В целом эти нюансы сейчас уже не так и важны, коль скоро само участие советских спецслужб в похищении и ликвидации Кутепова твердо установлено. Вот здесь операцию «Трест» уже можно считать полностью законченной, после гибели Кутепова РОВС был подорван и в 30-х годах начал терять свое ведущее положение в российском эмигрантском движении. И эта дерзкая операция в Париже, о моральной и технической стороне которой спорят в мире разведки и в мире истории до сих пор, подводит черту и под действиями советской разведки 20-х годов.

Тридцатые годы в истории ГПУ, а затем и НКВД СССР принято делить на годы больших репрессий в 1937–1939 годах и на относительно «мирные» еще 1930–1936 годы. Большой террор действительно стартовал летом 1937 года. Но все 30-е годы до его начала сейчас выглядят большой подготовкой к нему, разогревом перед этим большим ударом. И ГПУ в начале 30-х годов не простаивало: аресты и высылки продолжались, все новые антисоветские организации (чаще уже придуманные, в отличие от начала 20-х годов) выявлялись, первые процессы такого рода уже организовывались, огромная империя ГУЛАГ под контролем органов госбезопасности достраивалась, чтобы с началом «большой чистки» принять миллионы политзэков и пропустить их через свои жернова. Да только за один 1930 год по делам, подследственным ГПУ, было вынесено и приведено в исполнение 20 тысяч смертных приговоров по всему Советскому Союзу. Это считается «мирным» временем во внутренней советской политике только по сравнению с большой бойней конца 30-х годов.