Огненное крыло - Кеннет Оппель

— Это все твоя самонадеянность. Ты слишком высокого о себе мнения.

Гот с трудом сохранял самообладание.

Жалкое маленькое существо оказалось сильнее — этого он не мог вынести. А теперь еще и унижение: быть приколотым колючками к этому странному дереву, пока Зотц выговаривает ему, опутывая побегами!

— Моя оплошность непростительна, — невозмутимо сказал Гот, — но я удивляюсь, господин, почему ты не поймал детеныша в ловушку, как меня?

— Разве ты не понял, Гот? — послышался пронзительный, отчетливый голос Зотца. — Я не могу тронуть живое существо. Я не могу повредить ему. Не могу убить его. Это твоя задача, которую, похоже, ты не в силах решить.

— Я не знал, что окажусь таким слабым.

— Запомни другое: без пищи, без воды сила детеныша убывает с каждой секундой. А твоя — растет. Привыкнув к этому миру, ты восстановишь свою мощь. Но если ждать слишком долго, детеныш умрет и его жизнь будет потеряна для меня.

— Я понял, господин.

Побеги, которые опутали Гота, ослабили хватку и опали. Шипы растаяли, освободив его крылья, и Гот, оттолкнувшись от ветки, взлетел.

— Теперь он знает, что ты охотишься за ним.

— Скоро ты получишь его жизнь, господин, — пообещал Гот.

— Пусть это укрепит твою решимость, — прошипел воздух возле его ушей. — Детеныш, которого ты ищешь, сын сереброкрыла Шейда. А теперь поторопись.

— Как тебе удалось так сильно ударить его, просто не верится! — сказала Луна, когда они наконец немного замедлили полет, убедившись, что вампир их не преследует. — Я думала, что ты обречен, Грифф, но ты просто сокрушил его. Как тебе это удалось?

— Не знаю. — Гриффин сам этому удивлялся. Он был намного меньше вампира, и тот должен был легко уничтожить его. — Наверное, мне просто повезло.

Луна с восхищением смотрела на него.

— А дома ты был сильным?

— Нет, не был, — сказал Гриффин. Он и сейчас не считал себя сильным. Все тело ломило, ужасно хотелось есть и пить.

— Ну а здесь все наоборот, — убежденно сказала Луна. — Это для нас очень хорошо.

— Да, в мире мертвых я необыкновенный силач, — саркастически пробормотал Гриффин. Но на минуту ему стало приятно. Луна с таким восхищением смотрела на него. Он произвел на нее впечатление. Сильный. Но ведь он тогда явно оцепенел, отказался защищаться. Будто кто-то все сделал за него. Удовольствие, которое Гриффин почувствовал от мысли, что он сильный, исчезло.

— А кто это был, ты знаешь? — спросила Луна.

— Вампир-призрак. Каннибал из южных джунглей. Ты, наверное, не помнишь все эти истории, которые нам рассказывали.

Луна покачала головой.

— Мы часто играли в них. Тебе нравилось быть одним из каннибалов.

— Мне? — с изумлением спросила Луна, улыбаясь.

— Да. Ты выбирала кого-нибудь и делала вид, что хочешь съесть его. Тебе казалось, что это забавно.

— Ну, вряд ли тогда было так забавно, как сейчас! Сначала этот мерзкий кактус и — как ты выразился? — типичная задачка со скользящим побегом. Потом, когда мы уже думали, что веселее быть не может, над нами появляется этот огромный мясоед!

Гриффин так расхохотался, что у него закололо в боку. Потом оглянулся через плечо:

— Как думаешь, он летит на нами?

— Вряд ли. Теперь он будет держаться за миллионы взмахов крыльев от тебя!

Гриффин улыбнулся, желая почувствовать ту же уверенность.

— Странно, — сказал он. — Вампир смотрел прямо на меня. Не на тебя. Как будто охотился именно за мной. Будто заранее знал, где я.

— По-моему, у тебя просто воображение разыгралось.

— Неужели? Давай посмотрим. Мы в стране мертвых, внезапно местность изменяется, кактус начинает опутывать тебя, как кокон гусеницу, а каннибал пытается меня съесть. Да, пожалуй, действительно воображение разыгралось!

— Как он мог искать тебя? — возразила Луна. — Глупость какая!

— Мое свечение! Он как-то узнал, что я живой! — Гриффин настороженно огляделся вокруг, чувствуя себя гигантским светлячком, сияющей приманкой для каждого хищника в Подземном Царстве. — Что если он гонится за мной? Нам не удастся еще раз победить его, Луна. Теперь мы даже не сможем спать!

— Я не сплю, — напомнила Луна.

— Ну, а я-то сплю. Как я смогу спать? Я имею в виду, где теперь найти безопасное место? Если я не буду отдыхать, я быстро устану и ослабею. А если я ослабею, как я доберусь…

— Грифф, все нормально, — решительно сказала Луна. — Ты сможешь отдыхать. Ты сможешь спать. Я буду караулить.

— Если что-то начнет двигаться или светиться…

— В следующий раз я буду внимательнее. Обещаю. Эй, а как получилось, что те побеги даже не пытались опутать тебя?

Гриффин нахмурился. Об этом он не подумал.

— Не знаю. Однако здесь все меня тревожит.

— Надо лететь быстрее, только и всего.

— Ладно. Спасибо. — Он заставил себя успокоиться. Как хорошо, что Луна рядом. — Ты уверена, что курс правильный? — спросил он вдруг. Однообразная растрескавшаяся равнина простиралась во все стороны — ничто не вызывало в его памяти карту Фриды.

— По-моему, да, — ответила Луна.

— Точно?

Она внезапно вздрогнула, взглянув на страшные рубцы на своих крыльях.

— Я посмотрела, как сумела, — резко сказала она. — Не похоже, что ты собирался сделать это сам.

— Извини. — Спустя минуту он спросил: — Тебе больно?

— Похоже, лучше не станет. — Ее мордочка исказилась от боли, и крыльями она взмахивала не так мерно и сильно, как раньше.

Устыдившись, Гриффин больше не проронил ни слова. Но все равно не перестал беспокоиться, правильно ли они летят. К тому же он злился на себя. Нужно было взять курс до того, как он заснул; почему только он не сделал этого?

Молча они летели вперед.

— Там что-то меняется, — сказала Луна.

Гриффин тоже это заметил. Около самого горизонта однообразная равнина заканчивалась изрезанной береговой линией. За ней, мягко волнуясь и блестя в звездном свете, простиралось море. При одном только взгляде на него Гриффин воспрянул духом, хотя и не помнил ничего похожего на карте Фриды. Море переливалось и образовывало холмы, которые набегали друг на друга, прежде чем исчезнуть. Это было удивительно красиво. Но…

— Это не вода, — сказал Гриффин упавшим голосом.

То, что он принял за воду, оказалось океаном тусклого, бледного песка, который двигался, словно волны. Песчаные гребни поднимались над поверхностью, замирали на несколько секунд, а потом с шумом осыпались. Все это передвижение, вспучивание и вращение заставляло вращаться воздух, и они продвигались вперед, качаясь в его верхних слоях, таких плотных, что казалось, будто они в самом деле плывут по воде. Гриффин старался не смотреть вниз; один вид волноподобного песка вызывал у него головокружение.