Затерянные в Шангри-Ла - Митчелл Зукофф

Макколлом не переставал волноваться за своих спутников. Он решил, что пора как следует осмотреть их раны. По приказу лейтенанта Маргарет закатала брюки. Обнажились широкие ожоги на икрах. Четыре дня она не получала никакого лечения. Раны загноились, ткани начали отмирать. Ожоги и порезы на ногах, а также на руке казались гангренозными.

«Деккер и Макколлом смотрели на меня, и я почувствовала их тревогу. Я пришла в ужас. Я поняла, что могу потерять ноги», — записала Маргарет в дневнике. Она изо всех сил старалась держать себя в руках, боясь поддаться панике. С помощью Макколлома она нанесла на раны мазь, найденную в «джунглевых наборах», а потом перевязала раны марлей.

Даже не глядя в зеркало, Маргарет понимала, что выглядит ужасно. Эта грязная, растрепанная женщина ничем не напоминала красивую, миниатюрную девушку, которая всегда заботилась о своей внешности и ночи напролет ушивала форму, чтобы та хорошо сидела на ее хрупкой фигуре. Деккер, как всегда, рубанул сплеча:

— Мэгги, выглядишь ты препаршиво!

Члены экипажа транспортного самолета готовятся сбросить груз выжившим после катастрофы «Гремлин Спешиэл» (фотография любезно предоставлена С. Эрлом Уолтером-младшим).

Макколлом разумно промолчал, но это не уберегло его от ее гнева. Маргарет посмотрела на обоих мужчин — таких же грязных, как она, с четырехдневной щетиной на ввалившихся щеках — и парировала:

— Да и вы не похожи на Ван Джонсона!

Маргарет вспомнила американского актера с типично героической внешностью. В военных фильмах МГМ он всегда играл главные роли.

После Маргарет настала очередь Деккера. Рана на лбу была глубокой и тоже гноилась. Может быть, дыхание Вимаюка Вандика и спасло душу американца, но рану оно не залечило. Маргарет и Макколлом опасались, что любые манипуляции нестерильными инструментами и в отсутствие квалифицированного врача закончатся катастрофой. Поэтому они решили оставить рану в покое. Не стали трогать и сломанный правый локоть, сосредоточившись вместо этого на более сиюминутных проблемах. Деккер несколько раз говорил о том, что у него болит спина в области талии. Но ткань брюк там не обгорела, поэтому на эту жалобу внимания не обратили. Теперь же Макколлом приказал Деккеру спустить брюки и лечь лицом вниз.

«Нам предстала чудовищная картина, — записала Маргарет. — Только теперь мы поняли, какую боль Деккер переносил, не говоря ни слова».

Ягодицы и бедра Деккера были покрыты огромными ожогами, и состояние их было ужасным. Маргарет стало плохо. Она испугалась. По выражению ее лица Макколлом понял, что произошло. Они не стали волновать Деккера, а попытались в силу возможности обработать поврежденную кожу, нанеся на нее лечебную мазь. ДЕККЕР НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛ, НАСКОЛЬКО СИЛЬНО ОН ОБГОРЕЛ. СУДЯ ПО ВСЕМУ, ВО ВРЕМЯ КАТАСТРОФЫ ОН УПАЛ НА РАСКАЛЕННЫЙ МЕТАЛЛ. ТАКОЕ СЛУЧАЕТСЯ, КОГДА ЛЮДИ ПЫТАЮТСЯ ГЛАДИТЬ ОДЕЖДУ НА СЕБЕ: ТКАНЬ ОСТАЕТСЯ В ПОРЯДКЕ, А КОЖА ПОЛУЧАЕТ СЕРЬЕЗНЫЕ ОЖОГИ. Деккер выдержал процедуру стоически. Макколлом закрыл раны большой треугольной повязкой, напоминающей подгузник, «И это сломило Деккера», — записала Маргарет. С момента катастрофы американцы пытались поддерживать друг друга морально. Они дружески подшучивали друг над другом. Повязка Деккера легко могла бы стать объектом для шуток, но Маргарет и Джон сдерживались. «Мы молча переживали друг за друга и старались вести себя так, чтобы никто ни о чем не догадался», — написала Маргарет. Она сама боялась потерять ноги, боялась, что Деккер умрет от заражения крови. В дневнике она записала: «Мы все молились, чтобы врачи успели добраться до нас вовремя».

ПОСЛЕ ЛЕЧЕБНОГО СЕАНСА Макколлом приказал обоим пациентам лечь и отдыхать. Они улеглись, прислушиваясь, не появился ли новый самолет с долгожданными врачами. Но к двум часам сгустились тучи и погода окончательно испортилась. На долину опустился густой туман, похоронив под собой надежды выживших. Они понимали, что в такую погоду никто не сможет попасть в долину — ведь под туманом скрывались густые джунгли, где легко можно было сломать шею. Нашим героям ничего не оставалось, кроме как развернуть свой брезент и постараться согреться.

К ночи на ногах остался один Макколлом. Деккер почти не мог двигаться, и это его ужасно угнетало. Так же плохо чувствовала себя Маргарет. В дневнике она написала, что Макколлом относился к ней, «как к ребенку», несмотря на то что сам уже валился с ног.

Маргарет чувствовала себя беспомощной. Сил не было даже на то, чтобы подняться. Ей оставалось только молиться. В дневнике она записала, что никогда в жизни не молилась так горячо.

КОГДА ВСЕ БОЙЦЫ Первого разведывательного батальона вызвались добровольцами, капитан Эрл Уолтер выбрал десятерых. Первым стал его правая рука, старший сержант Сантьяго «Сэнди» Абреника, хороший друг и лучший солдат. Худому, темноглазому, всегда настороженному Абренике было тридцать шесть лет. Он родился на острове Лузон и эмигрировал в Соединенные Штаты в 1926 году, когда ему было семнадцать. Адресом пребывания он назвал общежитие христианской молодежи в Сиэттле. На гражданке он работал садовником, а главным его увлечением было моделирование самолетов.

Уолтеру были нужны два медика. Их задача была самой тяжелой. Им предстояло на парашютах спуститься в густые джунгли и помочь выжившим. Остальные десантники должны были высадиться на плоской, безлесной долине Шангри-Ла, в тридцати милях от прогалины. Там они собирались разбить базовый лагерь. Поговорив с солдатами и изучив их послужной список, Уолтер выбрал сержанта Бенджамина «Дока» Булатао и капрала Камило «Рамми» Рамиреса. Док и Рамми были людьми доброжелательными и улыбчивыми. Особой приметой Рамми были два золотых передних зуба. По характеру они ничем не напоминали друг друга. Док Булатао был человеком тихим, довольно застенчивым. Рамми Рамирес же был энергичным, общительным и очень гордым, несмотря на свой довольно скромный рост.

Как и Абреника и большинство солдат из Первого разведывательного батальона, Булатао был человеком одиноким. В США он приехал в молодости. До войны был крестьянином. В Первый филиппинский полк вступил одним из первых, а затем оказался в подразделении Уолтера.

У Рамми Рамиреса путь в Голландию был более сложным. Он родился в городе Ормок на острове Лейте. В армию он вступил за десять месяцев до начала войны. Его отправили в подразделение, которое состояло из филиппинцев, служивших на островах под командованием американцев. Когда после Перл-Харбора японцы захватили Филиппины, Рамирес оказался в числе тех, кто в тяжелейших условиях сражался с врагом. Более четырех месяцев его подразделение вело бои на полуострове Батаан. Когда в апреле 1942 года американские и филиппинские войска сдались, Рамирес пережил марш смерти. Военнопленным не хватало еды и воды, они страдали от малярии и лихорадки денге. Лишь чудо спасло Рамиреса от лагеря для военнопленных.

В лагере временного содержания Рамирес заметил дыру в ограде из колючей проволоки. «Я сказал себе: „Я должен отсюда выбраться“, — вспоминал капрал. На следующую ночь он дождался, когда японский часовой задремлет на своем посту. „Я потихоньку перекатился к дыре“». Рамирес старался расширить дыру, но сил у него не хватало. «Это было очень тяжело — я же такой маленький». Он с трудом пробрался через образовавшееся отверстие — одежда была порвана, на теле раны от колючей проволоки.