Продана замуж - Дана Стар

Но видимо я так дико устала, что уже и на комфорт было плевать.

Вот так вот не замечаю, как тело слабеет, я опускаю голову на кресло и проваливаюсь в сон. Поездка обещает быть долгой.

— Ну вот мы и приехали, — сухо говорит Миша, открывая дверь отельного номера, впуская меня внутрь. — Здесь, конечно, не пять звезд, но перекантоваться разок можно. Это место меньше всего вызовет подозрения.

Обхватив плечи руками, поёжившись, я вхожу в номер, осматривая столь бедный и пыльный интерьер.

За всю свою жизнь я еще ни разу не ночевала в подобном месте. Ни разу не видела отели “эконом класса”. А сейчас смотрела на обшарпанные стены, выцветшие шторы и застиранное постельное бельё как баран на новые ворота.

Неужели именно так выглядит другой мир? Простых смертных, как мать любит называть людей среднего и низкого достатка.

“С милым и рай в шалаше”.

Вдруг вспомнилась забавная поговорка.

Да и плевать! Я на всё согласна! Лишь бы не прогибаться под безумные прихоти мужа и моей “дорогой” мамочки. Буду жить как бедняк, но буду сама распоряжаться своей судьбой. А Мишка у меня будет одним, единственным. Не султаном каким-нибудь, управляющим гаремом.

Как высокомерный царь Асадов, который возжелал вдруг устроить у себя во владениях гарем, видите ли! Сразу же после медового месяца.

Подлец бессовестный. Робот алюминиевый, мерзкий тиран!

Злости и ругательств на него не хватает.

Других гостиниц по дороге не было, но мы уже достаточно утомились. Въехали в маленький сельский городок и решили остановиться здесь. Надеюсь, тут нет тараканов… А то я до жути боюсь насекомых.

— Повезло, что здесь есть две кровати, — Миша с разбегу плюхается на одну из них.

Бам!

— Ой! — я взвизгиваю, услышав грохот.

— Твою ж мать! — парень зло ругается, потирая копчик, а потом начинает смеяться.

Я тоже не смогла удержаться от улыбки. Прогнившая ножка кровати не выдержала и хрустнула. В итоге кровать на бок перекосилась.

— Ну и дыра, — зло ругается, поправляя матрас на место. — Прости, Сонь.

— Всё в порядке.

Кусая нижнюю губу ещё раз внимательно обвожу взглядом помещение. Номер нам достался одноместный с раздельными кроватями, но со встроенным санузлом. Единственный плюс. Стоимость удовольствия сущие копейки.

— Можешь пойти душ принять, если надо. Ты голодна?

Я как бедная родственница присаживаюсь на край своей постели, боюсь, что и она тоже развалится.

— Да, проголодалась, — честно признаюсь.

— Тогда я сбегаю в соседний магазин, куплю что-нибудь. Вроде бы неподалёку кафе видел. Я быстро. Ты только не открывай никому, лады?

— Хорошо.

Мишка кое-как чинит кровать, а потом ненадолго покидает номер. Возвращается через десять минут с бумажными пакетами. На всю комнату раздается запах затхлого масла и жаренной картошки. Я даже рефлекторно дыхание задерживаю — проклятая тошнота ядом по горлу разливается. Ну и вонь!

— Вот, — кладёт мне на колени пакет с едой.

— Что это?

Стараюсь не дышать, но надолго меня не хватит.

— Фаст-фуд. Гамбургер, картошка фри.

— Никогда не пробовала. Но слышала о таком.

— Да ладно? — его брови взлетают вверх. — Серьёзно?

Парень смотрит на меня как на инопланетянку.

— Да. Это же вредно. Там много жира и углеводов.

— Ну прости, другого не было.

— Ничего, — машу головой. — Что-то и аппетит снова пропал.

“Только забери скорей эту вонючку” — мысленно умоляю.

— Давай хоть салат сбегаю куплю? Там кажется был. Греческий, вроде.

— О, греческий сгодится.

— Отлично, жди.

Миша снова убегает. Я чувствую себя ужасно неловко, когда веду себя так капризно. Но я не специально, честно слово. Наверно ему будет со мной сложно. Я постараюсь привыкнуть к другой жизни. За пять минут нельзя измениться, если до этого ты вёл другой образ жизни лет эдак двадцать. Нужно время.

Вздохнув, я поднимаюсь на ноги, бреду в ванную. Даже трогать руками дверную ручку брезгую. Она выглядит обшарпанной и дряхлой. Здесь что вообще ни разу за весь период существования отеля не убирали?

Ванная комната оказалась не лучше спальни. Здесь пахнет сыростью, а на дне пожелтевшей ванны я нашла чей-то длинный чёрный волос. Плитка старая и покрыта трещинами. Зеркало в пятнах.

Меня замутило еще жестче.

В итоге я решила просто лечь спать. Душ подождёт.

Миша что-то задержался. Скинув обувь, я легла на кровать и закрыла глаза, свернувшись клубочком. Вот так вот даже одежду не скинула, побрезговав. И не заметила, как моментально отключилась.

Полночи мне снились кошмары. Что Карим ищет меня, рвёт и мечет похлеще мифического монстра. Все с ног на голову переворачивает и убивает каждого встречного на своем пути человека. Просто голыми руками на части раздирает, как кусок мяса какой-то. Жуть, а не сон.

Распахнув глаза ранним утром, я осматриваюсь. Мишки нет, но на обшарпанной тумбе лежит записка:

“Ты так сладко спала, что я не стал тебя будить. Сбегаю за завтраком. Жди. Вчерашний греческий лежит в холодильнике”.

Живот жалобно заурчал. Я поняла, что, если не съем хотя бы что-то, точно с голоду умру. Поднявшись на ноги, пошатываясь, я иду к холодильнику. Открываю, беру пластиковую тару, в которой лежит вчерашняя еда. Присев на кровать, молча жую, глядя в окно.

Странный вкус у салата. Вроде съедобно, но это точно никакой не греческий, а корм для парнокопытных. Я такое есть не привыкла.

Делать нечего, приходится давиться, если не хочу, чтобы желудок сам себя переварил.

За окном светает. Яркие лучи солнца освещают синее-синее небо. Так начинается новый день.

Интересно, что сейчас делает Карим? С ума наверно сходит? Психует, расстреливает в упор своих подданных, наказывая за оплошность.

Вот бы увидеть его выражение лица.

Так тебе и надо, гад такой! Заслужил, льдины кусок. Локти теперь кусай, но я больше не вернусь!

Пусть теперь Александрочка удовлетворяет твой дикий жор в постели и терпит ледяную черствость. Пусть её дерёт как резиновую игрушку для траха. Без чувств, ласк, прелюдий.

Подумав об этом, я испытала триумф, даже улыбнулась, как вдруг… мой желудок скрутило узлом, я поняла, что меня сейчас вырвет.

Едва успела добежать до раковины. Салат отправился обратно наружу.

Черт! Проклятье!