Я посажу тебя в клетку - Ася Невеличка

Даша вздрогнула, а я посильнее обняла ее и прижала к себе.

- И что с тем сопля… мальчиком?

- Она побила его, - задрав нос заявила директриса. – Родители написали заявление. Пока на моё имя, надеясь, что я смогу уладить этот вопрос. Но думаю, вам лучше между собой его уладить или разбираться в детской комнате полиции.

Шах и мат? Вряд ли Руслан мне простит, если всё закончится в полиции.

- Юль, я не хотела, - Даша подняла на меня заплаканные глаза. – Он обозвал меня уродиной и еще обозвал…

- Он слепой?

- Нет, - вмешалась Алина, - он дебил.

- Как еще он тебя обозвал?

Даша спрятала глаза.

- Ну же?

- Он сказал, что она выродок убийцы, - тихо пробормотала Алина, так же как и сестра, пряча глаза.

Меня аж перетряхнуло.

- А как, интересно, конфиденциальная информация о личной жизни семьи стала известна мальчику? – посмотрела я в сторону директрисы.

Она заметно побледнела, нервно дернула плечом.

- Мало ли о чем дети болтают, откуда я могу знать, кто и кому сказал?

- Очень хорошо, - разозлилась я. – Сама узнаю. Диктуйте адрес, сейчас же заеду и поговорю с семьей мальчика.

Мой настрой напугал директрису, та моментально надиктовала мне адрес и как зовут отца и мать семейства.

- Отлично. Они мне ответят за оскорбление личности и вмешательство в частную жизнь, а вы – за разглашение личной охраняемой информации.

- Как?.. Но я им не говорила...

- Зато мне предоставили данные об этой семье. А уж у кого они узнали про нас – расскажут сами. Кстати, я юрист по образованию. И просто так вам травлю моих девочек не спущу!

На этом я взяла ошарашенных Дашу и Алину за руку и вышла из кабинета.

Хорошее настроение, заданное утренней разминкой с козой, закончилось в кабинете адвоката.

- Что значит «долгая процедура»? Я понимаю, что со всеми вашими юридическими проволочками, это займет месяц. Месяц – не проблема.

- В вашем случае, дольше. И, возможно, будут предпосылки к отказу в удочерении.

- С какого хера?

- Руслан Александрович, вы должны понимать, что в нашей стране отдать двух несовершеннолетних девочек взрослому одинокому мужчине…

- Я родственник.

- Дальний, - мягко остановил меня адвокат. – И многие могут углядеть в этом скрытый инцест и педофилию.

- Вы в своем уме?! – я заскрежетал зубами. – То есть, отдать их убийце, на их глазах вспоровший живот их матери и выбросивший из окна, это благоразумно?! Грёбанное правосудие выпустило его на год раньше – это милосердие? Я урою ублюдка, но не подпущу его к детям!

- Тише. Злитесь не на меня, я хочу помочь. Хочу предусмотреть все варианты развития событий. Вот вы говорите о его досрочном освобождении. Я обязательно запрошу характеристику и все сопутствующие его выпуска, но уже сейчас предположу, что Елагин давит на жалость, на ошибку всей своей жизни и желание ее исправить. А значит, вернуться к семье и стать примерным отцом.

- Через мой труп.

- При такой позиции, Руслан Александрович, вы настроите против себя судей, в то время, как раскаявшийся отец вызовет их жалость и сочувствие.

Я зарычал, треснув кулаком.

- Так что, суд будет идти явно не месяц, а полгода. И начнем мы его тогда, когда будем готовы выиграть.

- Я готов!

- Нет. Вы озлоблены, ослеплены эмоциями. Вы холост!

- А он убийца!

- Раскаявшийся, - настаивал адвокат.

- Нихрена. Вы верите, что можно хладнокровно убить жену, а потом раскаяться? Я – нет!

- Но ваше мнение, к сожалению, не имеет решающего слова. А вот он – отец. И чтобы лишить его родительских прав, надо собрать доказательства. Только это убедит суд отказать ему и рассмотреть в качестве опекуна вас.

- Только рассмотреть? – напрягся я.

- Увы. Часто вопрос решается не в пользу дальних родственников, а в пользу органов опеки и приемных полноценных семей.

- Полноценнее меня никто их обеспечить не сможет, - отрезал я.

- Но они дети. Им нужен пример счастливой семьи. Этого вы им обеспечить точно не сможете. Вы – временный жизненный пункт для залечивания душевных ран, но не путевка в будущее.

- Ты хуевый адвокат.

- Я лучший, и вы это знаете.

- Тогр-рда убеди суд отдать девочек мне! – прорычал я, фактически швыряя пачку банкнот в юриста и выметаясь из душного кабинета, внезапно ставшего казаться клеткой.

Трясущимися руками я сорвал галстук, сунул в карман и набрал Олега.

- Помоги, - прохрипел я.

- По голосу слышу, что ты в дерьме. Даже вонь чую.

- Мне не до шуток. Помоги!

- Приезжай, Рус. Нерешаемых проблем нет, есть разный ценник.

В этот момент я забил на правосудие, справедливость и мирное решение вопроса. Ради племянниц, я готов был убивать.

Домой приполз глубоко за полночь. Олег хороший друг, отличный партнер, но там, где дело касается бизнеса – неумолим. Так что после обстоятельного рассказа про сложившееся положение, он пообещал подумать и выгнал меня работать.

Новый пак девочек, свежие и не очень лица, непроходимая наивность в части охоты за толстосумами. В этот вечер я был молчалив. Выслушивал каждую и почти не задавал вопросов. Мысленно возвращаясь к козе и девчонкам. Как они там? Что делают? Чем закончилась встреча с директором?

Какая нахрен работа, если меня тянет домой? К моим девчонкам?

Но так поздно квартира встретила тишиной, даже Вермут спал где-то в лабиринте комнат без задних ног.

Я скинул ботинки и пошел по спальням проверять. Сначала пустую спальню Дашки. Но это не насторожило, девочки часто спали вместе. Но когда я увидел пустую кровать Алины меня продрал холод. Когда я созванивался последний раз с домашними?

А что Тём? Где дети? Почему мне не позвонили?!

Я был уже у своей спальни, рассчитывая найти там Юльку и вытрясти из нее всё, что она могла знать. Но открыв дверь, привалился от слабости к косяку, не зная, рычать от злости или рыдать от облегчения.

Все трое любимых девчонок спали в обнимку в моей постели. Наверняка хотели дождаться, сделать сюрприз, пожелать спокойной ночи, но так и вырубились, не дождавшись.

Я поправил одеяло и чуть тронул за щеку козу. Та, не просыпаясь воинственно выдвинула подбородок и фыркнула. Как дурак, я разглядывал девчонок и лыбился.

Господи, пусть всё так и останется. Пусть я буду приходить домой и видеть всех троих здоровыми, счастливыми и рядом со мной. Неужели я так много прошу?