Чарлстон - Александра Риплей

– Я пришлю книгу нынешним вечером с Пинкни, пока Лиззи еще не добралась до нее. Я за раннее развитие, но до определенных пределов.

Элинор приглушенно засмеялась:

– Старшие девочки собираются ставить пьесу к празднику Мая. Я пытаюсь подыскать что-либо подходящее. Может быть, выберу комедию Уичерли и процензурую.

Не без дружеского сарказма они поговорили о литературе. Салли призналась, что намеревается, переодевшись, посетить театр. Генерал Сиклз дал деньги на постановку нескольких опер.

Джулия поджала губы:

– Ты не сделаешь этого, Салли.

– А почему бы и нет? Мы не можем притворяться, будто янки не существуют. Надо пользоваться тем, что есть. Это прекрасно, что девочки Элинор создают любительский театр. Пусть на радость родным затвердят свои роли. Но я не способна наслаждаться ариями, которые распевают ученицы моей подруги. А ведь это единственное доступное нам развлечение.

Эмма возмутилась:

– А Лицейское общество? Оно опять открылось. Я посылала тебе приглашение.

– Помню, дорогая Эмма. Обязательно приду. Но я не получаю удовольствия от назиданий. Как называлась последняя лекция?

Крупное тело миссис Энсон затряслось.

– Ну-ка, Эмма. Тут не грех и посмеяться. Джулия и Элинор заулыбались.

– И все же, Эмма, напомни, пожалуйста. – Салли была непреклонна.

Эмма Энсон смеялась, пока слезы не покатились у нее по щекам. Подруги от нее не отставали. Когда дамы немного успокоились, Элинор Олстон назвала тему лекции. Миссис Энсон разослала приглашения им всем.

– Описание Везувия, – выпалила она и вновь расхохоталась.

– …и северного полярного сияния, – добавила Джулия.

– …читает профессор Фрэнсис С. Холмс, – заключила Салли.

Эмма Энсон вновь затряслась от хохота:

– Как это вы умудрились пропустить такую сенсацию?..

Низкий грудной смех Эммы растворился в щебетании за соседними столами.

– Но Джулия права, – спокойно сказала Элинор. – Мы не можем брататься с армией и саквояжниками.

– Согласна, – подтвердила Эмма. – Наше развлечение состоит в том, чтобы наблюдать, как они борются с трудностями, в которые по своей же вине попадают. С нетерпением жду лета. В прошлом году они сильно страдали от жары.

– Военные – да. Но тем негодяям с зубочистками все нипочем.

– Нет, им здесь тоже мало радости. Они до смерти боятся черных. Для них все негры на одно лицо.

– Но они добивались для негров свободы. Чем же они теперь недовольны?

– Вряд ли они задумывались над тем, что негры, оказывается, едят. Не предполагали, что вокруг будет столько голодных негритянских физиономий, ожидающих обеда от своих новых масса.

– И завтрака, и ужина. Джошуа говорит, что они вкладывают громадные деньги в так называемое Общество колонизации Африки. Всех желающих бесплатно перевозят в Либерию.

– Ужасно. Бедняги не знают, как выжить.

– По крайней мере, хоть кто-то получает от этого выгоду. Джошуа имеет большие гонорары за оформление документов.

Джулия нахмурилась:

– Не понимаю, как Джошуа может иметь дело с этими людьми.

– Не будь такой гордячкой, Джулия. С кем-то ведь надо работать. Джошуа кормит калеку сына, толстую старуху жену и пустоголовую дочь.

– И Люси, – добавила Салли. Эмма вздохнула:

– Да, и Люси тоже. Я старая негодница. Девочка кротка, как овечка. Предана Эндрю. Уважает меня, ласкова с Лавинией и чтит Джошуа больше, чем родная дочь. И все же я не могу полюбить ее.

Элинор утешила:

– Я терпеть не могу мужа маленькой Элинор. У него на шее родинка, и я не могу оторвать от нее глаз. Из нее растет такой длинный волос, и он притягивает меня, как удав кролика. Я ненавижу своего зятя.

Салли превзошла ее:

– Я не выношу своего единственного внука. Он похож на жабу. Вдобавок у него колики.

– Джулия, твоя очередь. Кого ты ненавидишь?

– Любого в Вашингтоне, округе Колумбия. И почти всех в других городах.

Дамы согласились, что Джулия победила.

– Который час? – спросила Эмма. – Сыграем еще раз в робер? Я уже съела все, кроме чашки и блюдца.

Салли взглянула на часы, приколотые к поясу юбки.

– Еще дважды, по крайней мере. И я останусь совсем без соли, если только фортуна мне не улыбнется.

Джулия перетасовала карты. Пока Эмма сдавала, они принудили Салли пообещать, что та забудет об опере.

– Хорошо, – согласилась она. – Но вы не заставите меня отказаться от карет, которые они нам предоставляют.

Элинор взглянула на нее и поморщилась:

– Это совсем другое дело. Пусть хоть транспортом обеспечивают. Обувь стала такой дорогой, что нечего даже и пытаться ходить пешком.

Салли объявила ставку.

Пинкни, оставив тетушку у входа в дом Бретонов, прошел до конца Кинг-стрит и вышел к гавани. Он стоял глядя на воду. Прохладный ветерок освежал лицо, а солнышко согревало плечи. Позади него, относимые соленым ветром, слабо звучали голоса детей, резвящихся в Уайт Пойнт Гарденс. Четыре чайки кружили над волнами. Заметив плавающий в воде мусор, они бросились на него, но он не годился в пищу. Сердито раскричавшись, птицы взмыли ввысь и вновь заскользили по кругу. Пинкни с улыбкой наблюдал за ними, любуясь их раскованным, красивым полетом. На какое-то время собственные беды были забыты.

Вдруг кто-то потянул его за край сюртука. Это вывело его из задумчивости. Рядом стояла Лиззи.

– Ты не проводишь меня домой, Пинкни? Софи разговаривает с подругами и не может уйти из парка. А я хочу дочитать книгу, прежде чем возьмусь за уроки.

Пинкни поклонился:

– Вы оказываете мне честь, мисс Трэдд. Но скажи-ка Софи, что мы уходим. Беги к ней, а я послежу за тобой с Южной Батареи. Не переходи улицу, пока я не встану там.

Довольно с него на сегодня. Ветер вдруг показался холодным.

– Хватит, – сказал он себе вслух. – С чего это ты вздумал хандрить в такой великолепный весенний день!

Он прошел вдоль зарослей, источающих аромат чайной оливы и глицинии, и, забрав Лиззи, повел ее домой вдоль спрятанных за стенами благоухающих садов.

Дома Лиззи, поблагодарив брата, пустилась вприпрыжку вверх по лестнице. Она знала, что Джулии нет дома.

Элия вручил Пинкни записку, которую принесли в его отсутствие.

– Мама давно ушла? – спросил Пинкни, прочитав ее.