Последний аргумент закона - Андрей Воронин

— Дурак ты, — незлобно проговорил Копоть, — совсем от жизни отстал. Каждый уважающий себя человек, располагающий деньгами, электронным адресом давно обзавелся.

Клещ, конечно же, слышал и об электронных адресах, и об Интернете, но в реальности с этими явлениями никогда не сталкивался. Он не умел делать лишние движения, осваивал лишь то, что требовала от него жизнь. С трудом освоил даже пейджер, в котором три кнопки. Компьютер же оставался за рамками его понимания.

— Деревня ты, Клещ, никакого у тебя интереса к жизни нету! Не подскажи я тебе насчет Галкина, ты бы до сих пор хавалом щелкал.

— Ты-то умеешь с компьютером обращаться?

— Кое-чему научился, не в деревне живу. Толик повел Яшку наверх. На втором этаже дома порядка оказалось еще меньше, чем на первом, строительная отделка тут только начиналась. Но пару комнат Копоть уже считал жилыми. Возле неоштукатуренной стены стоял довольно сильно залапанный компьютер. На клавиатуре темнело пятно лишь у кнопок управления курсором — явный признак того, что хозяин использует машину только как игрушку.

Перед непосвященным в тонкости Клещом Копоть разыгрывал из себя профессионала:

— Ничего сложного здесь нет. Сейчас мы отыщем Галкина на три пятнадцать.

Яшка следил за руками Толика, как за руками фокусника. Тот тыкал в клавиши одним пальцем.

Наконец, поиск увенчался успехом. На мониторе собрались в одну рамочку адреса, по которым можно было что-то узнать о Галкине.

— Вот его личная страница, — глаза Копотя сияли радостью.

Появилась краткая биография Галкина старшего, прочитав которую, оставалось только удивляться, почему это Борис Аркадьевич до сих пор не причислен к лику святых.

— Такой же, как в телевизоре! — восхитился Яшка, рассматривая большую цветную фотографию олигарха.

Само это ругательное слово в сопроводительном тексте ни разу не попадалось, предпочтение отдавалось более нейтральным: бизнесмен, финансист. Толик вошел во вкус, листал страницу за страницей.

— Вот, — радостно воскликнул он, — посмотри! Почти во весь экран, оставив слева лишь узенький столбец для текста, всеми цветами радуги переливалась фотография.

— «Борис Аркадьевич с семьей», — прочел подпись Толик.

— Это же тот самый урод! — с придыханием произнес Клещ. — Только волосы у него на фотографии в хвост не стянуты. И не костюмчик с галстуком на нем были, а черт знает что. Хотя и дорогое, — вынужден был признать он напоследок.

— Признал?

— Расфуфырился, — приговаривал Яшка Клещ, разглядывая на экране фотографию Аркадия Галкина, — вырядился словно голливудская кинозвезда.

— Ты уверен, что это он?

— Абсолютно, на все сто процентов. Взгляд его я запомнил.

— Надо будет зарядить пятьдесят штук. Аппетиты Клеща разгорались, достаточно ему было взглянуть на интерьер кабинета, в котором восседал Галкин-старший.

— Он у нас в кармане, — ликовал Копоть. — Ведь ты точно видел его сыночка за рулем?

— Видел, не видел, какая разница, главное, что я могу рассказать об этом ментам.

Копоть отыскал электронный адрес, по которому мог забросить сообщение для Бориса Аркадьевича, но в своей жизни ни Клещ, ни Толик не писали ничего более длинного, чем школьное сочинение, а поскольку десятилетку они окончили давно, сочинение короткого послания являлось для них сущей пыткой.

— Ну, — глубокомысленно произнес Толик.

— Чего ну, пиши.

— Что писать?

— Так, мол, и так, гони пятьдесят штук, иначе… — Клещ замялся.

— Он же нас за полных идиотов примет, поймет в чем дело.

Согнутым указательным пальцем, Толик водил над клавиатурой, не решаясь нажать клавишу:

— Уважаемый Борис Аркадьевич, — запинаясь сказал Клещ, вспомнив навязший в мозгу оборот, употребляемый в деловой переписке.

Руки Копотя были привычны к гаечному ключу, к отвертке — он ужасно медленно отыскивал нужные буквы и сжимая тремя другими пальцами указательный, как шариковую ручку, тыкал им в кнопки. Наконец в окошечке на мониторе появилась фраза.

— Лучше написать, господин Галкин, — прошептал Клещ.

— Я уже набрал.

Исправлять текст было выше его сил. Выдав предложение, Клещ выдохнул остатки воздуха и провел ладонью по голове.

— Чего-то не хватает, — прочитав то, что он набрал, промолвил Копоть. Добавим — «Жду ответа» и адрес.

Адрес набирать не пришлось, Копоть скопировал его из сайта.

— Он хоть поймет, что мы у него деньги требуем?

— Поймет обязательно, он теперь только об этом и думает.

— Вот же, черт, — ругнулся Клещ, — никогда не думал, что так трудно писать письма.

— В этой жизни все трудно делать, — заметил Толик. — Я набираю, ты диктуешь.

«Если вас интересует виденное мною на шоссе к Шереметьево, согласен за вознаграждение сообщить это вам», — выдав предложение, Клещ снова провел ладонью по голове, словно поощряя свою старательность.

— Херня какая-то! — прочитав то, что набрал, промолвил Копоть. — «…Жду ответа. Мой адрес…»

— Никуда он не денется. Давай! Посылай! С функциональными клавишами Копоть обходился куда проворнее, чем с буквенными. На экране взмахнула крыльями нарисованная летучая мышь, и сообщение ушло по телефонному проводу.

— Все правильно сделали?

— Кто ж его знает! Посмотрим. Водкой от тебя разит, — принюхался Копоть, так, словно ты только что стакан выпил.

— От хорошей водки такого с утра не бывает, только от дряни.

— Я тебя вчера пить не заставлял!

— Ты знаешь, — прислушался к собственным ощущениям Яшка Клещ, — полегчало. Лучший способ, когда нервничаешь и от мыслей голова разрывается, это немного выпить.

— Лучший способ избавиться от головной боли, — подколол Копоть, — голову отрезать.

— Если не навсегда, то можно.

* * *

Галкин-старший поступающую на его имя информацию не читал, на это имелись секретари, и в их обязанности входило сортировать корреспонденцию, распределять, что должен прочесть сам хозяин, а что могут решить помощники. До недавнего времени критерием служили две вещи: сумма контракта, фигурировавшего в деловом предложении, и статус корреспондента. Лично Борис Аркадьевич занимался всем, что было свыше четверти миллиона долларов и теми, кто занимал положение не ниже депутата Государственной Думы.

Теперь же приоритеты поменялись, хотя точных указаний на этот счет Галкин не отдавал. Но сотрудники, имеющие доступ к его телу, четко чувствовали перемены в настроении хозяина. Как и милицейский генерал, они понимали: все, что имеет отношение к недавнему происшествию, заслуживает внимания.