Печаль на двоих - Николь Апсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Леттис, описывая состояние их старой квартиры на верхнем этаже шестьдесят шестого дома, ничего не преувеличила. Повсюду лежали рулоны материи, а гостиная была превращена в нечто вроде мастерской, где во время запарки с заказами работали временно нанятые швеи. Три примыкавшие к гостиной спальни походили на склады ненужных вещей, предназначенных для дешевой распродажи в Уэст-Энде: каждая из них была набита театральным реквизитом, моделями декораций и костюмами, сшитыми для прошлых спектаклей. «Интересно, — подумал Пенроуз, — сколько времени у сестер займет забарахлить их новые квартиры на Мэйден-лейн?»
Леттис все-таки удалось под всем этим хламом отыскать кушетку, и теперь они вместе с Хильдой сидели на ней и пили чай. Арчи с удовольствием отметил, что обе женщины выглядели получше, чем во дворе. Увидев Ронни, Леттис поднялась с кушетки, обняла сестру и молча обменялась с ней красноречивыми взглядами. И уже не в первый раз Арчи восхитился и позавидовал тому, как они близки.
— Миссис Ридер, вы не против рассказать поподробней обо всем, что произошло, когда вы сегодня утром пришли на работу?
— Ну, когда увидела, что ворота не заперты, я сразу подумала: что-то неладно. Сначала я, правда, решила, что мисс Леттис или мисс Ронни пришли пораньше — у нас сейчас столько работы, и они часто так делают, — но тут же поняла, что это не так, потому что на снегу не имелось никаких следов, — снег был такой красивый.
— Во дворе вообще не оказалось никаких следов или отметин?
— Никаких. Поэтому я решила, что ворота остались открытыми по небрежности. А потом, когда прошла под аркой и завернула за угол, я увидела, что на земле возле лестницы кто-то лежит. Я сначала подумала, что это Марджори — она работала здесь поздно вечером, — и решила, что она в темноте поскользнулась на лестнице, но, подойдя поближе, ясно увидела, что это мужчина. Я сразу вздохнула с облегчением — наверное, с моей стороны это грешно, — но так обрадовалась, что лежит не Марджори.
Пенроуз дал ей минуту-другую прийти в себя, а затем спросил:
— Почему Марджори работала одна? Так было заведено?
На этот вопрос ответила уже Леттис:
— В последнее время мы часто работали сверхурочно, и, как Хильда сказала, работы у нас тьма-тьмущая, да и Рождество на носу. И девочки не прочь подзаработать, так что часто остаются допоздна. Но в пятницу вечером совсем другое дело — все торопятся домой к родным или на свидание и уходят в положенное время.
— Но не Марджори?
— Нет, не Марджори, — ответила теперь снова Хильда. — Ей, похоже, всегда хотелось остаться. У меня сложилось впечатление, что дома ее ничего приятного не ждало, хотя, как я уже говорила, она о своей семье почти ничего не рассказывала.
— Но у вас не было подозрений, что ей хотелось остаться здесь по каким-то другим причинам? Может, она почему-то хотела остаться в здании одна?
Хильда покачала головой:
— Нет, я не думаю, что имелась какая-то причина, по которой ей хотелось бы остаться здесь одной. Видите ли, она все время старалась показать, что ей можно доверять. Нам повезло с большинством из наших работниц — все они честные и трудолюбивые, — но Марджори считала, что из-за своего прошлого должна стараться больше всех.
— Простите, но я не понимаю, о чем вы.
— Марджори сидела в тюрьме, — пояснила Ронни. — Мы взяли ее на испытательный срок полгода назад, когда она вышла из «Холлоуэя» — в третий раз, мне кажется. Ты знаешь Мэри Сайз?
— Заместительницу начальника тюрьмы?
— Именно. Она свято верит, что тем, кто выходит из тюрьмы, надо найти стоящую работу. У некоторых из этих женщин оказался талант к шитью — а практики у них было, Бог ты мой, предостаточно, — поэтому Мэри и обратилась к нам. Марджори уже четвертая по счету за последние два года. Все они оказались хорошими работницами, а Марджори — лучше всех.
— А за что она сидела в тюрьме? — спросил Пенроуз, приятно удивленный тем, что его кузины с таким пониманием отнеслись к отверженным судьбой людям и никогда даже об этом не упоминали.
— В основном за воровство, мелкое воровство, но неоднократное.
— А с тех пор как вы ее взяли на работу, у вас с ней ничего подобного не случалось?
— Нет, — твердо заявила Леттис. — Ни разу.
— А когда Марджори оставалась вчера вечером, кто ушел последним?
— Я, — ответила Хильда. — У нас была поздняя примерка для «Клуба Каудрей». Пришла леди Эшби, и Марджори помогала ей с примеркой, так что мне пришлось подождать, пока они закончат.
— В котором часу это было?
— В семь. Я точно помню, потому что леди Эшби нужно было успеть в клуб «Хэм Боун» к семи тридцати, и я предложила ей вызвать такси, но она сказала, что у нее достаточно времени и поэтому пойдет пешком. Мы с ней вместе вышли на Сент-Мартинс. Леди Эшби пыталась уговорить Марджори пойти в клуб вместе с ней, но, думаю, она шутила.
— Сомневаюсь, — вставила Ронни. — Когда Джеральдин лихорадит, ни одной хорошенькой девушке в Лондоне несдобровать.
— В каком настроении была Марджори, когда вы уходили? — спросил Пенроуз Хильду.
— После ее встречи с отцом в обеденный перерыв она была расстроена, но к вечеру повеселела. Мы нагрузили ее работой, и за шитьем она, похоже, обо всем забыла. Я объяснила ей, что надо сделать, и ушла. Казалось, что ей просто не терпится поскорее приступить к делу.
— А вы, когда уходили, заперли ворота?
— Нет, я их просто прикрыла. Видите ли, ворота трудно отпирать изнутри — под аркой так темно. Я подумала: когда Марджори станет уходить, ей так будет проще выйти.
Пенроуз не стал спрашивать, легко ли было открыть ворота с улицы, — он мог это и сам проверить. Инспектор вообще избегал каких-либо высказываний, который навели бы Хильду на мысль, будто она виновата в смерти Марджори.
— А когда уходили, вы не заметили, что поблизости слоняется ее отец?
— Нет, если бы я его заметила, то ни за что бы не оставила Марджори одну.
— Само собой. А вы могли бы рассказать мне, что произошло в обеденный перерыв?
— Это было вскоре после полудня. Одна из девушек спустилась отсюда в мастерскую что-то забрать и сказала мне, что какой-то человек на улице спрашивает Марджори.
— Выходит, он зашел во двор?
— Ну да. Когда я вышла поговорить с ним, он стоял на верхней ступени лестницы, прямо за дверью. Я сразу его узнала — он часто слонялся возле студии по пятницам, когда девушки уходили домой, но я не знала, что он ждал Марджори. Он представился — кажется, сказал, что его зовут Джо, — и спросил, можно ли перекинуться словечком с Марджори. Я объяснила ему, что она уехала по делам — девушка отвозила в «Клуб Каудрей» образцы тканей, — но скоро вернется. Он сказал, что подождет ее на другой стороне улицы, и попросил, чтобы я не забыла ей это передать. Он, наверное, имел в виду, что будет ждать ее на другой стороне улицы в кабачке. Я выглянула в окно: на улице его не было.