Я твое ненастье - Юлия Климова

– Представляешь, сейчас позвонила Елена Григорьевна… Она попросила выступить на родительском собрании и рассказать про проектную деятельность, – эмоционально протараторила Варя и добавила: – Оказывается, у нас собрание, а никто ничего не говорил.

– Да, я только сейчас увидела сообщение.

– Дженни, я раньше на собраниях не выступала и не знаю, что говорить.

– Ты досрочно подготовила проект, так что вся слава должна достаться именно тебе, – улыбнулась я, представляя Варю около доски, утопающую в лучах несуществующих софитов. – Ты молодец, а я забуксовала приблизительно на середине проекта и пока отдыхаю от этого многостраничного труда. Уверена, родители будут тебе аплодировать, а порепетировать речь ты всегда можешь на мне.

– Эх, меньше недели на подготовку…

– Ты точно справишься!

Обсудив родительское собрание, мы переключились на Морозова и Вику. Варя возмущалась поступком моей двоюродной сестры и не верила, что Никита успокоится. Соглашаясь с ней по всем пунктам, я все же надеялась на лучшее. Должен же он когда-нибудь от меня отстать…

– Давай пока везде ходить вместе, – предложила Варя. – Так будет спокойнее.

– Если бы сейчас гремел конкурс на лучшую подругу тысячелетия, ты бы точно одержала победу, – с улыбкой ответила я.

Ближе к ужину пришло сообщение от Вики:

«Ладно, я готова признать твою правоту, но частично. Не сердись. Я стану лучше, вот увидишь. А потом еще раз обсудим мою маленькую просьбу… Люблю тебя, сестренка».

Искренность в словах стремилась к нулю, но я надеялась, что Вика хотя бы перестанет помогать Морозову. Должен же он когда-нибудь оставить меня в покое.

* * *

Анализ крови я сдала во вторник. Гемоглобин не подкачал, и это радовало. Я уже не могла есть гречку и печенку, а для меня старались приготовить блюда именно из этих продуктов. Конечно, были еще говядина, чечевица, желток, чернослив… Но хотелось расслабиться и есть, что вздумается, а не следовать рекомендациям врача. И вот наконец этот момент наступил!

В среду бабушка спустилась к завтраку, и я это расценила, как шаг к примирению. Нам уже следовало помириться, и мы мудро сделали вид, будто никакой несправедливости и не было.

– Дженни, мне нравится, что ты носишь брошь, которую я подарила. Когда-нибудь, я передам тебе все наши семейные украшения. А их, поверь, много.

– Спасибо, пока украшений точно хватает… – автоматически коснувшись чертополоха, ответила я.

– Как у тебя дела в школе?

– Хорошо. – Я перевела взгляд на Егора и сказала так, будто речь шла о прогнозе погоды на завтра. – В пятницу родительское собрание. В шесть часов начало, тридцать пятый кабинет. – И продолжила есть сырники.

Ответа не последовало, и оставалось лишь гадать, придет Егор в школу или нет.

В лекционный день мало занятий, и когда мы поехали на кладбище к папе и Павлу, еще не начало темнеть. На землю хлопьями опускался бархатный снег, в моих руках опять были красные розы, в глазах – слезы, в душе – слова.

На этот раз Егор встал рядом со мной перед могилами. И я чувствовала, что он следит за каждым моим движением и даже дыханием. И это я не придумала и вовсе не заблуждалась, а просто знала.

В голове летели кадры из прошлого, и я кусала губы, чтобы не разрыдаться.

– В воскресенье съездишь с Кириллом на могилу к своей маме, – сказал Егор, когда мы вернулись к машине. – Он возил тебя с отцом на то кладбище, так что дорога ему известна.

На обратном пути я думала о Лизе. Было бесконечно жаль, что нет возможности положить цветы и на ее могилу. Представив, как няня ворчливо говорит: «Вот удумала, заняться тебе больше нечем. Нашла, о чем беспокоиться! Кушай хорошо, делай уроки, и я буду спокойна», я улыбалась сквозь слезы.

«Лиза, Лиза… Я бы тебя сейчас обняла очень крепко».

– У меня лучший план с подпунктами. И я его распечатала. Если собьюсь, то одного взгляда будет достаточно, чтобы восстановить в памяти последовательность. Главное – не разволноваться. А в конце скажу: «Спасибо за внимание!» Вообще у меня в запасе куча времени, отрепетирую еще раз пять или шесть. Я нормально смотрюсь для выступления?

– Ты выглядишь идеально.

Варя выглядела именно так. Прямая серая юбка до колен, белый джемпер и очки в тонкой черной оправе добавляли официальности. А коса, худые плечи и острый подбородок настаивали на трогательности. Пожалуй, в нее влюбятся все родители сразу и потом долго будут ставить в пример своим детям. Улыбнувшись, я пообещала Варе великое ораторское будущее.

Теперь мы везде ходили вдвоем. Сомневаюсь, что именно это останавливало Морозова, но к нам он не приближался. И причин тому могло быть несколько.

Первая – он понял, что со мной попросту теряет время.

Вторая – Никита нашел девушку поинтереснее.

Третья – Вика, надеясь помириться, попросила его не обращать на меня внимания.

Четвертая – это очередное затишье перед бурей, Морозов надеется, что я заскучаю и одумаюсь.

Первые три причины меня вполне устраивали, а четвертая иногда беспокоила. Особенно тогда, когда я все же ловила на себе короткий взгляд зеленых глаз.

После уроков Кирилл отвез меня домой, и я, устроившись в библиотеке с чашкой чая, задумалась о приближающемся празднике.

Новый год.

Летом мы с папой обсуждали, как будем отмечать, и он обещал придумать что-нибудь интересное. А мне даже и не хотелось особых торжеств, я мечтала впитать по-настоящему семейную атмосферу, украсить елку, слепить снеговика, подарить всем подарки, выклянчить бокал шампанского и загадать желание под бой курантов. Потому что настоящей семьи у меня раньше не было.

«Бабушке и Егору куплю символические подарки, этот год нельзя назвать добрым…»

Сделав глоток уже остывшего чая, я начала вспоминать то, что перечеркнула жирными красными линиями, засыпала песком и затоптала – мой «великий поход» в кровать Егора. Я помнила, как он лежал и смотрел на меня, помнила вздувшуюся вену на его шее, напряженные резко очерченные мышцы руки… Но… показалось или нет, что он притянул меня к себе и обнял?..

«Зачем бы ему это делать?»

У меня не осталось ощущения прикосновения к Егору. К простынке – да, к подушке – да, а к нему… Нет.

Было или не было?

«Привет. Сейчас ты убедишься, что я не такая уж и плохая. Мама обнаружила около стиральной машинки шаль Лизы. Серая, пушистая. И мама сказала, что вроде ты спрашивала о вещах. Вот я и решила сделать доброе дело… Будешь забирать? Нам шаль, конечно же, не нужна», – сначала пришло сообщение от Вики, а потом – фотография шали.