Тайны парижских манекенщиц - Фредди

«…Какое удовольствие наконец помыться…» (Еще бы!)

«…наше белье с блестками от “Люкса”!»

Джонни сухо напомнил, что мы не должны рекламировать местную продукцию и машины. Жаль, ибо нам поступает множество предложений: от «Форда», «Африканского нейлона», «Корсетов Z» и прочих фирм. У нас каменные лица. Первое дефиле проходит 9 июня в театре. Обширный зал, сравнимый с «Рексом», за час до начала уже забит публикой. (Куда посадят людей из длинной очереди на площади?) Большое представление. Оркестр из двадцати известных музыкантов под управлением дирижера, быстро ставшего нашим приятелем. Он спрашивает каждую девушку, под какую мелодию та хочет выступать.

Показ начинается с утренних платьев, только я демонстрирую семь или восемь. Затем коктейльные платья. Я обратила внимание на одно: «Оставите мне?» От Бальмена. Остальных оно не вдохновляет. Представьте себе платье в обтяжку (черная шерсть от низа до талии), которое переходит в корсет из черного атласа. Единственный атлас среди шерсти. Широкий отворот на груди, широкие плечи. В нем есть что-то китайское. Поверх надевается жакет с черными рукавами и крохотным воротником с переливающейся вышивкой. Я словно в цветах спускаюсь по трапу с корабля!.. Дополняю ансамбль черным шнуром, завязываю его на голове, и вонзаю в волосы перо длиной семьдесят сантиметров. Девчонки фыркают: «Ну ты даешь, Пралин! Неужели осмелишься? Вырядилась, как на маскараде».

Как же я забыла сказать о двух наших шляпницах, мадам Летеррье и мадам Смайл. Обе любезны до невозможности.

Мадам Летеррье в роговых очках, словно сошла со страниц романа Жюля Верна! Обе дамы, с которыми советуются по поводу моей «идеи китайского платья», недоуменно переглядываются: что скажет мистер Джонни?

Я не показывала это платье на репетиции и точно не знала, что с ним буду делать. Рассчитываю на вдохновение. Оно приходит в момент объявления по громкоговорителю. Диктора я проинструктировала… Слушайте: «Мадемузель Палайн, the well known Miss Cinemonde presents to you a Chiness dress…»[157]

Я выхожу мелкими шажками, припрыгивая, как совенок. Никаких трудностей, чтобы подняться по лестнице и спуститься с нее. Незадача в другом! К несчастью, я опустила голову. «Шляпка» падает мне на нос. Ударом возвращаю ее на место. Люди смеются, считая, что это заранее подготовленный трюк.

Только в центре сцены я приоткрываю жакет, чтобы показать декольте. Это гвоздь показа. Зал, вначале развеселившийся, теперь восхищается, аплодирует. Возвращаюсь мелкими поспешными шажками, как мадам Хризантема[158].

Аттракцион вечера, некий скетч[159], за который я слышу от невероятно серьезного Джонни комплименты. Этот скетч я пронесу через тысячи километров. Общий триумф обеспечен. Даже милые билетерши, в чудесных брюках небесной голубизны, дарят нам букеты полевых цветов и – Боже праведный! – шампанское. И отказываются что-либо принять от френчбьютис[160].

Нас приглашает консул Франции, потом американский консул.

Большое празднество у Курсель, графини, вышедшей замуж за бизнесмена, оба соотечественники. Они собирают в своем особняке тысячу должностных лиц Йоханнесбурга. Привычное существование: жуткая жара и феерия. Ночные заведения, коктейли, ночные заведения. Чтобы заработать немного денег в дополнение к контракту, мы согласились (сменяя друг друга) за два фунта за вечер проводить частные показы в «Касбе». «На мели»? Думаю, читатели пожимают плечами. Парижанки без денег в этой стране набобов?

Но кроме уважения, с которым к нам относятся, Джонни устроил за нами… настоящую слежку. Его полиция ежедневно доносит ему, как мы себя ведем. Если одна из нас покинет гостиницу или примет приглашение в неурочный час, разве только пожарных не предупреждают!

Визит на ферму Босса, затерянную на природе, в полутора часах езды по пыльной дороге. Большое бунгало на вершине красного холма. Вместо цепного пса старый лев! Африканки в кофтах. Завтрак под зонтами, а перед глазами фантасмагорическая панорама. Обезьяны жмут вам руки и прыгают на шею! Посещение «Золотых рудников». Нас предупреждают, что лучше надеть «грязные» брюки и пуловеры (у нас они чистые!) Зачем, если на нас напялят бело-голубые блузы, а голову повяжут шарфами. Лифты за миг спускают нас на двести метров. Под сводом рудника запах от факелов, атмосфера золотого… тельца? Золото! Золото! Да, эта серая плита и есть золото!

– Будет ваша, если поднимете!

Хитро! Стал бы он так говорить с Ригуло?[161]

Может, и эти булыжники! Чернокожие рабочие передают их друг другу под потоками воды. Несомненно, они пожелтеют! Другие рабочие с кайлами в руках, истекающие потом, рубят стенки. Впечатление, что здесь царит рабство, а это вызывает неприятные ощущения.

Нам дали таких булыжников. Свой я храню на камине. В городе нам дарят всякие безделушки.

Шестнадцатого июня прощаемся с Йоханнесбургом.

Нас перевозят в Кейптаун, красивый город с обширными садами, грандиозными авеню. Город похож на современные кварталы Каира. Два внимательных журналиста посвятили себя Даниель и Пралин. Благодаря им – по случаю «дыры» перед показом, – мы совершаем в их машине классическую прогулку по Кейптауну, отдыхаем в парке, где много черепах и птиц, а деловые белки пересекают дорогу, как кролики. Друзья наших чичероне, владельцы одного из крупнейших магазинов, требуют принять от них подарки: «Уверяю вас… Вы нас смущаете!» Даниель, я сообщила, что она мать семейства, не смогла устоять перед сказочным электрическим поездом в подарок своему малышу.

Дефиле, устоявшийся порядок которого вам уже известен, прекрасная атмосфера, успех. Экскурсия в горы, где, как нам сообщили, живут «настоящие зулусы». Эти «настоящие», на наш взгляд, ничем не отличаются от остальных черных. Они, похоже, враждебно разглядывают нас, пока мы беззаботно вальсируем на постоялом дворе на вершине горы.

День в парламенте, где нас атакует невероятная толпа любителей автографов: «О, Франция! О, манекенщицы!» Подписываем все, что они хотят, в том числе и меню завтрака в зале заседаний. Потом, получив разрешение, отправляемся на съемку короткого фильма для известного парикмахера, что приносит каждой по пять долларов.

Новые копи – на этот раз алмазные. Вернее котлован. Снова булыжники. Забавно видеть, как их отмывают, разбивают, трут, режут… на десятке машин. Такие булыжники нам не дают. Новый завтрак в «Ротари», завтрак без женщин, только мы восседаем за почетным столом. В ответ на торжественно-благородную речь одного из президентов компаний приятельницы решают подшутить надо мной: «Пралин! Пралин! Тебе отвечать!»