Я тебя не помню - Слава Доронина

— Тебя отпустили насовсем? — спросила я, но мой вопрос остался без ответа.

Максим стоял в дверном проеме и сканировал меня внимательным взглядом. Зачем он приехал? Зачем снова появился в моей жизни? Я пять лет ничего не помнила о нем и своей боли от его предательства.

— Я обманул тебя. Мы на самом деле знакомы. Были знакомы до встречи в ресторане в тот вечер.

Наверное на моем лице промелькнуло удивление, потому что я ожидала всего что угодно, но только не его признаний и этих слов.

Я молча смотрела в его лицо, почувствовав, как в глазах начали собираться слезы. Если бы можно было отключить эмоции, я бы непременно воспользовалась этой кнопкой на своем теле и заблокировала их. А еще лучше снова стерла себе память.

— Пять лет назад мы были увлечены друг другом, а между нами были интимные отношения. Увидев видео в твоем телефоне, которое прислал тебе муж в то утро, я проверил дату рождения Дины. По срокам выходило, что девочка могла быть моей дочерью…

Меня затрясло мелкой дрожью, а в носу защипало. Я обняла себя руками, чтобы не выдать этой дрожи. Неужели он мог вот так просто обо всем этом говорить? С непроницаемой и холодной маской на лице? Пять лет прошло… Я ничего о нем не помнила все это время, а он сидел в тюрьме за убийство человека. Я нашла в интернете статьи о прошлом Максима. И пока читала их, плакала и не могла поверить, что слова Глеба оказались правдой. Шведов покушался на жизнь моего отца? Папа поэтому ничего мне не сказал о Максиме? Все эти годы он знал, что Дина его дочь и молчал? А Глеб? Он тоже обо всем знал? Как жестоко… За что они так с моими чувствами? Ведь я имела право знать правду…

— Почему ты сразу ничего мне не сказал? Почему солгал мне?

Максим сделал шаг навстречу и поймал меня в свои объятия. Протянул руку и коснулся щеки в том самом месте, где несколько дней назад красовался синяк. Он все же заметил его? Погладив скулу и подбородок немного грубыми и шершавыми пальцами, он долго смотрел мне в лицо, а потом вдруг наклонился и поцеловал меня. Меня захлестнуло такими сильными чувствами, что на секунду показалось, будто и не было между нами пяти лет разлуки, а я была все той же влюбленной в него дурочкой. Максим раздвинул языком мои губы и ворвался им в рот. Глупая все же была затея притвориться, что я ничего не вспомнила. Нужно сразу было во всем признаться и попросить его исчезнуть из нашей жизни с дочерью.

Он оторвался от моих губ и всмотрелся мне в лицо цепким взглядом.

— У меня были и есть серьезные причины тебя ненавидеть, но я все равно испытываю противоположные чувства, — он шумно и тяжело дышал, а затем снова впился губами в мой рот.

Ненавидеть меня? Но за что?

— Ты зря приехал, — надломленным голосом произнесла я, оттолкнув его от себя, и выставила подбородок вперед. — И немного опоздал с объяснениями. Потому что я все вспомнила! — между его бровей пролегла глубокая складка. — А знаешь как это произошло? После того как тебя задержали в аэропорту, Глеб отвез меня домой, а вечером вернулся с работы и потребовал от меня признаний было ли у нас с тобой что-то или нет… Я не смогла ему сказать. Побоялась. Но он все равно ударил меня. А когда я пришла в себя, то поняла, что все вспомнила. Ты обманывал меня, разыгрывал со мной страсть и влюбленность, а сам в это время готовился к свадьбе с другой… Как ты мог?

Максим сцепил челюсти, а в его глазах загорелся огонь. Он смотрел на меня с ненавистью, а я инстинктивно сделала шаг назад. От Глеба я уже получила пощечину, откуда мне было знать на что был способен Шведов?

— К тебе вернулась только часть воспоминаний, — он помолчал какое-то время, а затем шумно вздохнул. — Но я рад, что ты начала все вспоминать. Уверен, что вскоре и остальные пробелы заполнятся. Например, такие, как написанное тобой заявление об изнасиловании. Но ведь ты сама пришла ко мне, помнишь? Разве я тебя насиловал? Хотя… — разочарованно хмыкнул он. — Судя по тому, что я увидел в кабинете у Аверина несколько дней назад, допускаю возможность того, что ты могла его написать под давлением своего отца, когда он узнал о нашей связи.

— Заявление об изнасиловании? — с ужасом переспросила я. — Ты ведь говорил, что… Ты… Ты пытался убить моего отца? Так это правда? Господи…

— Правда, — ровным голосом произнес Максим. — А знаешь, за что я хотел его убить и ненавидел тебя все это время? Меня задержали из-за того заявления, обвинили в том, чего я не совершал. Твой отец пришел к моему и шантажом вынудил его подписать важные для него бумаги за мою свободу. Ему ничего не оставалось, как пойти на этот шаг. Вот только, когда меня отпустили, а я вернулся домой, то нашел отца мертвым в гостиной…

— Нет, это неправда. Нет… — мой голос задрожал, а я отчаянно замотала головой. — Я не писала никакого заявления. Мой отец не мог никого убить… Нет!

— Мой отец скончался от инфаркта. Его сердце не выдержало… Я переступил через себя, Надя, увидев тебя испуганную и беспомощную той ночью, когда мне позвонил незнакомый человек и сказал, что нашел мою визитку у тебя в кармане. Возможно, ты такая же пешка в чьей-то игре, как и я. Не знаю. Но сейчас я приехал, чтобы показать тебе результаты генетический экспертизы, — он достал из кармана толстовки сложенный вчетверо листок бумаги и протянул мне. — Ехать в клинику для вас с Диной было бы небезопасно, учитывая ситуацию, в которую вы с ней попали. Динар это предусмотрел и в свой прошлый визит взял локон волос у девочки. Как только меня отпустили, я поехал в клинику…

Я выхватила из рук Максима сложенный листок бумаги. Строчки прыгали и расплывались у меня перед глазами, а по мере прочитанного мне становилось все тревожнее на душе. По результатам экспертизы выходило, что Дина не дочь Максима? Это какой-то розыгрыш?

— Этого не может быть, — я покачала головой. — У меня не было никого кроме тебя. Это какая-то ошибка… Дина твоя дочь!

Надя

Я перечитала текст, а потом еще раз и… выронила бумажку из рук. Схватилась за край стола руками и втянула в себя воздух. Нет, это не могло быть правдой. Это все подделка. В клинике перепутали результаты. Динар мог что-то подтасовать.

— Ты понимаешь, что это значит? — холодно спросил Шведов, наблюдая за мной все это время с непроницаемой маской на лице.

Он наверное был рад, что все так сложилось? Зачем ему ребенок от временного увлечения и нелюбимой женщины?

— Нет, не понимаю, — мысли разбегались в стороны, а я чувствовала, что лечу в бездну. — Это неправда. Дина твоя дочь. И нет у меня никаких пробелов в памяти! Никакого заявления я не писала и прекрасно помню, что пришла к тебе по своей воле…

На смену отчаяния вдруг пришло дикое опустошение и усталость. Да, я очень устала от этой неизвестности и страха. Будто моя жизнь мне больше не принадлежала. Я постоянно находилась под чьей-то опекой. Зависела от чужих решений. Сначала отец, потом Глеб, теперь Шведов…

— Если не поняла и туго соображаешь, то скажу, что это значит, — он поднял бумажки с пола и положил их на стол. — Прав у меня на этого ребенка — ноль, а вот у настоящего отца… — он хмыкнул. — Думаешь, Хабаров позволит воспитывать своего ребенка постороннему человеку? Тем более своему врагу?