Чудо для тебя - Екатерина Полянская

Пока Алексею не удалось поймать ветер, но ему казалось, что он близок к цели. Еще немножко, еще чуть-чуть. Шерсть на загривке становится дыбом, кончик хвоста еле заметно подрагивает, все мышцы напряжены перед прыжком… Вот только определиться надо, куда прыгать.

Все эти бытовые проблемы заполняли дни, отодвигали глупые мысли на задний план, и казалось — удалось остановиться, взявшись за перила, и можно помедлить перед следующим шагом. Но мысли возвращались, изворачивались, пролезали строками закрытых записей в дневнике. С мыслями ничего нельзя было поделать.

Алексей чувствовал, что запутался. Его поймали в сети бытовые мелочи, остающиеся за кормой, держала и не желала отпускать застарелая боль, он зачем-то завязывал новые узелки отношений… Зачем? Ведь почти успокоился, почти дошел до такого состояния, когда не хочется ничего — да ничего уже и не надо. Стать каменной глыбой, памятником самому себе, не слушать дыхание огромного мира, не затрагивать людей. А вот поди ж ты, не получилось.

Он говорил с Анастасией в чате, она смеялась каким-то его шуткам — ему шутилось еще, и было приятно и легко, можно было забыть обо всем и не думать, но не думать не получалось. Алексей ощущал непонятную тягучую слабость, и вместе с тем хотелось бежать куда-то, так, чтобы ветер хлестал по лицу. Было очень тепло, на кухне посвистывал чайник.

«Есть ли мысли об эвтаназии по симптомам внутренней боли, несовместимой с жизнью? Как можно это просчитать? Когда уже «можно»? Если она приходит невесть откуда, собирается из воздуха в плотные цепи с крючьями и, цепляя, рвет сосуды и сухожилия мыслей, проливая кислоту души, разъедающую жалкие ошметки шагреневой кожи. Фантомно. Невесть откуда, а главное — почти или совсем не за что. А может быть, так считает только обладатель груды мокрого разноцветного тряпья вперемешку с порванными жилками? Вдох: альвеолы наполняются кислородом, омывают кровь, она алеет и убегает прочь. Выдох: облачко двуокиси углерода с речью или тихим шелестом вылетает изо рта. Если кто-то вдохнет — не страшно.

Когда души дышат одним воздухом, то выдох одной может вспьянить, измучить, порадовать или убить. Я хочу респиратор. Кажется, в меня выдохнули чем-то не тем. Фантомно и, наверное, не со зла».

Дописал — как выдохнул. В чате ползли строки. Стася смеялась над очередным слоганом: «Эротическая новинка сезона: «Всадник без ничего»!» Илюшка пронесся по лестнице, что-то крича насчет мультиков через полчаса. Сыто урчал Мессир, разлегшийся в ногах у Алексея.

Такие вечера — в полутемной комнате, за разговорами с Настей — стали уже привычкой. Всего за несколько дней. Алексей не был уверен, что может позволять себе заводить привычки, но еще меньше он был уверен, что должен так вести себя с Анастасией. Хотя очень хотелось.

Стася улыбалась, а Алексей читал ей стихи, рассказывал веселые истории. Они беседовали на различные темы, обсуждали художников и современную рекламу, находки в Долине Царей и гоночные автомобили. С ней можно было говорить часами и не уставать. Настя была живой и настоящей, где-то там, за своим ноутбуком, она пила чай и ела бисквиты, улыбалась своей тихой улыбкой и, может быть, теребила мочку уха. Алексей сам не замечал, что ему хочется знать ее привычки, видеть, как она ходит, как жестикулирует. Склоняет ли она голову набок, когда смеется? Заворачивается ли в полотенце, выходя из ванной? Покусывает ли кончик карандаша, когда пишет что-то? Исследовать ее в мелочах, понять и принять полностью… А что дальше?

А дальше — ничего.

Алексей понимал, что зря позволил этой женщине так близко подобраться к нему. Это было опасно для нее самой в первую очередь. Она сильно огорчится, когда узнает. Может быть, даже будет плакать. Алексею не хотелось, чтобы она плакала, но прекратить общение не было сил.

А Настя делала смешные записи в ЖЖ, кажется, у нее всю неделю было хорошее настроение.

«Еду только что домой. В метро. Рядом садится подвыпивший мужичок с букетом розочек. Поезд едет, полусонного мужичка шатает из стороны в сторону, и в какой-то момент он просто кладет голову мне на плечо и так и остается. Я его тормошу, реакции ноль, начинаю смеяться, народ вокруг тоже смеется… И тут мужичок, не поднимая головы, начинает разглагольствовать на тему «Как хорошо, что есть такие девушки, как вы…». И дарит эти самые розочки…

Вот тут-то я и почувствовала атмосферу советского фильма. И подумала — будь мне лет сорок, будь я одинокой усталой бабой — непременно присмотрелась бы к нему получше, к мужичку. Пусть поддатенький, пусть невзрачный, а ведь чем не начало сказки, а? Розы…

Но я молода, и голова у меня занята другим. Не моя это сказка. Жаль».

И Алексей рисовал для нее другую сказку, думая, что он — всего лишь рассказчик, и не желая знать, чем все это может кончиться.

— Тук-тук. — В дверях возник Венька. — Я не помешал?

— Заходи. — Алексей слышал, как подъехала машина Старыгина, но оторваться от разговора с Настей не было сил. — Посиди немного, я скоро закончу.

Честно говоря, завершать разговор не хотелось, но Веня и так обижался, что Алексей его игнорирует.

Старыгин бросил быстрый заинтересованный взгляд на ноутбук, по дисплею которого ползли разноцветные строчки, и уселся в любимое кресло.

— Все разговариваешь? — поинтересовался он нарочито равнодушным тоном.

— Разговариваю.

— Ну-ну.

Алексей взглянул на друга — в полутьме было довольно плохо видно Венькино лицо, но интонации…

— Тебе что-то не нравится?

— Да нет, Алекс, все в порядке, — вздохнул Веня. — Простоты так окунулся в виртуальный мир… Не пора ли вспомнить, что рядом есть реальные люди?

Замечание Вени разозлило Алексея — не в последнюю очередь потому, что было справедливо.

— Там, — он ткнул пальцем в экран, — тоже реальные люди.

— Ну да, — откликнулся Венька все тем же нейтральным тоном. — Девочка Оля, которая поспорила со своим парнем Мишей, делать или нет татуировку на левой ягодице. Веселый прожигатель жизни Евгений, существующий за счет многочисленных пассий. Директора банков, домохозяйки, школьники, программисты, море реальных людей, представленных строчками на экране. Ты их никогда не увидишь. А в коридоре бегает Илюшка, живой и настоящий, который не знает, что его отец скоро…

— Замолчи, Вень, — сказал он устало.

Веня замолчал. Стася спрашивала Тагира, куда он пропал. Алексей отправил ей извинения и захлопнул ноутбук.

— Ты хочешь разговаривать, давай поговорим. Чего ты добиваешься? К чему приведут все эти разговоры? Тебе не кажется, что я могу делать все, что я хочу?

— А тебе не кажется, что для человека с чистой совестью ты слишком яростно защищаешься?

— Ну да, — вздохнул Алексей, — моя совесть нечиста. Наверное, ты прав, нужно оставить это все, — он хлопнул по ноутбуку, — и вернуться в реальную… жизнь? Ты прав, я виноват.