Флеш Рояль - Тала Тоцка

— Как раз то, что нужно, — Домин достал полотенце, надел его на шею и, нисколько не смущаясь своего пикантного вида, направился к морю. Не останавливаясь, бросил через плечо. — Дина, не сиди на гальке, простудишься. Сядь на мои джинсы.

«Что ты отворачиваешься, дурища? Ты когда в последний раз голого мужика видела? Тот раз не считается, ты в отключке была. А тут такой фактурный парень», — запричитал ее проснувшийся приятель. Что-то он много стал себе позволять. Может, снова с ним разругаться? Раньше просто подкалывал, а теперь натурально выносит мозг.

Динка подошла к самой кромке воды. Море тихо шелестело у ног, Динка обожала слушать море, она могла часами это делать, как и плавать она тоже могла часами. Она осторожно ступила в воду и ойкнула, в ноги словно впились сотни иголок. Как же Макс может там еще и плавать? Одно радовало, уж такая вода точно способна остудить самые горячие головы.

Она старалась не смотреть на Максима, когда тот вышел из воды и принялся растираться полотенцем. И лишь когда он застегнул джинсы и начал натягивать футболку, подошла ближе. Макс уселся на гальку, скрестив ноги и закурил, но едва Динка собралась присесть, протестующе поднял ладони.

— Или мне на руки, или стой, где стоишь. Дина, галька холодная, ты и так босиком.

— На каблуках я здесь переломаю себе ноги. А на рюкзак сесть можно?

Домин милостиво позволил, и Динка уселась рядом. Она украдкой рассматривала его и думала, как он ей нравится. Все в нем нравится. Даже капля, стекающая с темных волос по виску. Она представила, как осторожно вбирает губами эту каплю, соленую на вкус, а потом скользит вместо нее вниз по скуле к крепкой шее. Это же он теперь везде такой соленый…

Она тряхнула головой, прогоняя видения. Надо о чем-то говорить, а то в голову невесть что лезет.

— Макс, а ты откуда так хорошо танцуешь?

Он усмехнулся.

— А ты?

— На танцы ходила до седьмого класса, — Динка поежилась, от моря тянуло ощутимой прохладой. Макс заметил и поднялся, помогая ей встать.

— И я ходил. До девятого.

—Ты ходил на танцы? — Динка не могла скрыть удивления. — Правда?

— И на танцы, и в музыкальную школу, и на борьбу. Мои родители старались занять нас с сестрой на полную катушку, так что мы ходили куда только можно.

— У тебя есть сестра?

— Была, — Домин поддерживал ее, пока она застегивала босоножки. — Она погибла вместе с родителями. Разбилась на машине.

— И ты…

— Я слишком долго избавлялся от этого шлака, которым они забили мою голову, — теперь его голос звучал совсем отстраненно, — мне пришлось все переосмыслить и переоценить заново. Это было… непросто. Идем, Дина, возьмем такси, я с ног валюсь. И ты, смотрю, устала.

Динка кивнула, ухватилась за его ладонь обеими своими, и они направились к стоянке такси.

До отеля ехали молча, Максим сел к водителю и за всю дорогу на Динку даже не взглянул. Он поднялся с ней до номера, но заходить не стал, остановился у порога.

— Ты ложись спать, я спущусь вниз.

— Куда ты, Макс?

— Узнаю, есть ли свободные номера. Будь здесь, если найдется номер, я переночую там, — он круто развернулся и направился к лестнице.

— Постой, зачем тебе еще один номер? — само собой вырвалось у Динки. И прозвучало как насмешка после той битвы, что она устроила ему по приезду. Макс усмехнулся, и это получилось достаточно зло.

— Чтобы сдержать слово, Дина, — и ушел.

Она растерянно смотрела ему вслед, затем закрыла дверь. За то, что Домин вновь любезно предоставил в ее распоряжение душ, а сам испарился, Динка была ему очень признательна. Ей хотелось побыть с собой наедине, чтобы привести в порядок мысли и чувства, и хоть как-то с ними определиться. Но думать о том, что Максим проведет эту ночь неизвестно где, оказалось неожиданно неприятно, не говоря о том, что в отеле наверняка не ощущалось недостатка в услугах умелиц, желающих скрасить одиночество да и просто снять напряжение привлекательному, платежеспособному парню.

Она стояла в душе под прохладной струей и пыталась разобраться в раздиравших ее противоречиях. Ее безумно тянуло к Максиму, тянуло до цветных точек в глазах, но в то же время внутри что-то заставляло отчаянно сопротивляться и наглухо отгораживаться от него Великой Китайской Стеной. Знать бы еще, что именно.

Тот танец окончательно ее добил. Воспоминания о том, как Максим держал ее и вдавливал в себя, как плавил ее глазами, словно она олово, растекающееся каплей от одного прикосновения раскаленного металлического наконечника и сейчас пронизывали тело невидимыми иглами. Его руки будили в ней самые неизведанные чувства еще когда она проснулась там, в машине. Она словно впервые увидела эти руки, уверенно держащие руль, и ей безумно нравилось просто лежать и на них смотреть.

А прикосновения были в сто раз пронзительнее. На танцполе они доводили ее до дрожи в коленях, его жесты были непривычно властные. Решительные. Собственнические. Никогда она не ощущала ничего подобного, может быть, потому что ее избранники были ей ровней?

Максим был абсолютно другой. Уверенный в себе мужчина, знающий себе цену, привыкший к беспрекословному подчинению, он распространял вокруг себя флюиды такой гремучей смеси силы и превосходства, которая просто вынуждала хлопнуться на спину, поджать лапки и вилять хвостом.

А вот его отношение к ней по-прежнему оставалось для Дины загадкой. В самом деле, Максим всего-то один раз сказал, что она нравится ему еще тогда, в самом начале, когда открытым текстом предложил содержание. И все. С тех пор он много чего говорил, но ни разу не сказал то, что ей так хотелось услышать.

Он то изображал из себя заботливого папочку — «Дина, не сиди на холодном», «Дина, позавтракай», «Дина, оденься теплее», — то подшучивал и дурачился, как например всю эту странную поездку, и тогда его «радость моя» и «милая» звучали больше как умилительные прозвища любимой домашней зверушки. Он предлагал ей жить в его доме, приставил надзирателем Тимурчика и чуть не придушил, когда она обратилась за деньгами к Алексею, а не к нему. Но о том, как он к ней относится, Дина так и не услышала.

Иногда она ловила на себе его взгляд то задумчивый, то настороженный, то изучающий, однако к несчастью, телепатия не входила в список многочисленных Динкиных талантов и способностей, поэтому о чем Максим думал в это время, для нее оставалось загадкой. Вполне возможно, он прикидывал, где лучше поужинать или вообще спал с открытыми глазами.

Как бы ей не хотелось, Домин не выглядел влюбленным в нее, заинтересованным — да, увлекшимся — возможно, но не более. А ей теперь было мало одного интереса, ей хотелось стать для этого мужчины особенной. Единственной. Незаменимой.

Теперь она совсем по другому воспринимала рассказ Алексея о сплетнях об выстроившихся в очередь к его постели женщинах. Почему-то вспомнилась девушка, которая пробралась к Домину в дом после первого свидания, а он выгнал ее на улицу и выбросил из окна ее вещи. Может, она так же, как и Дина, влюбилась в Макса и решила таким оригинальным способом завоевать его расположение? Не зная еще, чего можно ожидать от этого черствого железобетонного сооружения.