Боно. Удивительная история спасенного кота, вдохновившего общество - Хелен Браун

Любить кошку – значит, любить саму жизнь

– Похоже, у тебя появился фан-клуб, Боно, – сказала я.

Кот подмигнул мне со своей любимой подушки в черно-белый горох и сказал «мяу». Он всегда притворялся глухим, когда я называла его имя.

– Так ты, в конце концов, знаешь свое имя? – спросила я, закрывая ноутбук. – Есть хочешь?

Я направилась к холодильнику, и мой товарищ по комнате бросился за мной. Он двигался с такой грацией, как будто плыл на облаке.

– Ты не думал о карьере модели? – спросила я. – У тебя есть собственная кошачья походка.

Боно мягко прошелся по паркету через комнату и вытянул заднюю лапу в своем фирменном арабеске. Хорошо жить с котом, который ценит твое чувство юмора.

Он опустил свою пятую точку перед дверью холодильника и уставился на ручку немигающим взглядом.

– Чего мсье желает сегодня? Рыбку? Или, может быть, кусочек курицы?

Боно ответил резким «мяу». Когда я накладывала курицу в его миску, он издал одобрительное мурлыканье.

– Какой благовоспитанный кот, – сказала я, проводя рукой по его спине. В награду за свои усилия я почувствовала, что под его жестокой шерстью начинает образовываться тонкий слой жирка. Моя жертва голодовки начинала отъедаться.

После короткой остановки у лотка Боно засеменил ко мне и вцепился в шнурок моей туфли. Я вынула удочку, оставленную Лидией, и мы целых десять минут дурачились, как дети.

Для больного животного у него было много энергии, но спустя некоторое время он вернулся на свою подушку, продолжая мурлыкать. Это был приятный музыкальный звук – такой бы издавал Моцарт, если бы он был котом.

Я заметила, что в последние дни Боно стал мурлыкать громче и чаще. Гуляя по студии, он практически не переставал напевать себе под нос. Казалось, он не мог поверить, что ему повезло оказаться в таком месте, где с него сдувают пылинки и постоянно кормят. И да, теперь мне пришлось это признать, любят.

Я не собиралась влюбляться в Боно и теперь начала понимать, почему я так судорожно сопротивлялась этому. После рака я отгородилась от возможности полюбить что-то новое. Любить неизбежно означает терять, а я не была уверена, что вынесу новую боль. Но Боно постоянно учил меня, что жить – значит оставаться открытым для возможности любить. Неважно, сколько физической и эмоциональной боли перенес человек, сердце всегда должно оставаться открытым. Иначе тебя ждет горечь, изоляция и смерть заживо.

Город приобретает совсем другую окраску, когда в жизни появляется любовь. Лица на улице кажутся мягче. Весенний ветер больше похож на объятие, чем на острый нож. Закат над небоскребами становится розовым и блестящим, как пенал школьника.

Основная проблема любви состоит в том, что рано или поздно сердцу предъявляется счет. Боно был таким ярким парнем, что и речи быть не могло о том, чтобы вернуть его к жизни в клетке. Это оставляло мне выбор: 1) или найти ему приемных родителей с помощью блога, или 2) если не получится, организовать для него доставку в Австралию в надежде, что они с Джоной не выцарапают друг другу глаза.

Чем больше я думала над вторым вариантом, тем менее вероятным он мне казался. Перевозить здорового кота довольно сложно. Даже если бы Боно прошел ветеринарный осмотр, то его нервная система не вынесла бы карантин и мучительные перелеты. В любом случае прямо сейчас я и подумать не могла о возвращении к старой жизни.

Был еще и третий вариант. Но мне нужно было обсудить его с Филиппом. Дикий и потенциально опасный третий вариант предполагал, что я останусь в Нью-Йорке, оставлю себе Боно и буду надеяться, что муж и Джона присоединятся ко мне. Третий вариант необходимо было преподнести Филиппу с большой долей такта и стратегического мышления – две вещи, отсутствием которых я славилась.

Как бы то ни было, мне не нужно было переживать из-за варианта два и три, потому что благодаря блогу в «Хаффингтон Пост» в Боно влюбилась женщина по имени Анджи. Я позвонила Виде, чтобы сообщить эту потрясающую новость.

– Анджи хочет забрать его!

– Как это прекрасно! – закричала Вида. – Я так счастлива. В какой части Нью-Йорка она живет?

Я прокрутила текст на экране в поисках адреса Анджи.

– Берлин. Германия. Как ты думаешь, это проблема?

– Нет, если она действительно хочет забрать его, – сказала Вида. – У меня есть друзья, которые забирают котов в других частях света. Я узнаю все для тебя.

– Побудь на линии. Она написала постскриптум. «Хотя мне очень хочется забрать Боно прямо сейчас, боюсь, у моего мужа аллергия на котов».

– О! – сказала Вида. – Возможно, Боно придется продолжать поиски.

Спустя некоторое время тридцать с лишним человек с партнерами, имеющими аллергию на кошек, стали терять свое обаяние в моих глазах. Зачем они беспокоят меня, если не рассматривают возможность взять Боно? Мужчина из Флориды захотел прилететь, чтобы посмотреть на Боно. Я не расстроилась, когда его энтузиазм иссяк. Он напоминал одного из тех седовласых холостяков в вечном поиске, которые размещают свои портреты в фейсбуке с комментариями о том, что они «одиноки и хотят развлечься».

Все шло именно так, как я и предполагала. Поставить лайк под фотографией кота и сыпать прилагательными в интернете легко. А прийти и взять в свои руки дышащее, уязвимое существо – это совсем другое дело.

После того, как вышла вторая часть моего блога, и новая волна поклонников Боно нахлынула со всех концов света, я возложила надежды на Люси из Бруклина. Она показалась мне разумной молодой женщиной, искренне любящей животных. Она была в восторге от внешнего вида Боно, особенно от его стрижки. И, что еще более важно, ее не пугали его прогнозы.