Превращение духа - Анхель де Куатьэ

Но взяли вы ношу на себя помочь другому Другим быть через вас Самих. Как же вам быть, канатные плясуны?

Видите ли вы паяца, что по канату преследует вас? Он искушает вас, канатные плясуны! Он торопит! Он возлагает на вас ответственность, за что не можете вы отвечать! Сумятицу вносит он в души ваши!

Знаете ли вы, что сильнее паяц плясуна, ибо он наступает? Но он конечен, ибо нельзя наступать на пустоту, он живёт, пока его препятствие живо. Не самодостаточен он, а зависим! И наступает он лишь потому, что зависим.

Но как вы думаете, канатные плясуны, что такое танцор? Танцор — это Солнце и танец Света. Он проходит насквозь, и потому он сильнее паяца, он отражается от препятствия, поэтому он гармоничнее плясуна. Но как бы там ни было, не теряется он, а становится теплотой, ибо он и есть теплота!

Заразителен танец солнечного танцора! Никто не танцует так, ибо нет границы, где кончается Солнце и начинается Свет!

Но думает плясун о своей публике, и сам оттого становится публикой, а двоим трудно на канате одном.

Боится плясун своей публики, и я бы на месте его боялся. Не значит ли это, что боится он самого Себя? Вот в чём беда ваша, канатные плясуны!

Разъединяет страх, что ж поклоняетесь вы разлучнику? Долго ли будете сыпаться вы? Не поглощать, но укреплять друг друга следует вам!

Двое вас, а Мир создан для Двух! Чего ж вы боитесь? Танцуйте! И пусть танец ваш станет песней вашей, и не нужно слов!

Дурно танцует тот, у кого отделён разум от тела, а разделяет страх, и он сковывает. Разделены вы пока на деятеля и смотрителя, ничего в вас нет, а пустое место одно, и плох танец ваш!

Один враг есть у вас — страх это, и он один. Должны знать в лицо вы врага вашего, так не бойтесь же смотреть на него, не то ослепнете!

По имени зовите врага вашего, ибо не сможете победить иначе! И не боритесь с ним, ибо борьба — безумие. Взгляните же на самих Себя, чего вам бояться?

Танцуйте! Ощутите же танец, и сам он повлечёт вас, ибо нет нужды превозмогать вам открытое! Не бойтесь, не остановится жизнь без суеты вашей, не остановится!

Доверьтесь же самим Себе, своей нежности, канатные плясуны, доверьтесь, и будете Танцем вы! Соитие Света — вот что такое Танец!».

Сказав эти слова, Заратустра умолк, как тот, кто не сказал ещё последнего слова; долго он сидел в нерешительности. Потом поднял глаза свои, и взгляды наши скрестились.

— Человек — это больше, чем вы о нём думаете, и меньше того он, на что вы рассчитываете. Нет, не знаете вы ещё человека, ибо не знаете вы ещё самих Себя. Но всему своё время, главное видеть, а не рисовать, белые пятна закрашивая. Всё придёт, ибо человек рядом. Только протяните руку…

После этих слов Заратустра встал, подошёл к нам, присел на корточки и протянул свои руки. Мы ответили ему тем же. Тёплые руки…

Вечером того же дня Заратустра вошёл в мою комнату.

— Всё, мне пора, — сказал он, протянув мне сложенный вчетверо лист бумаги.

В нерешительности я принял записку.

— Зар, как? Что значит «пора»? Ты что…

— Тихо, тихо, — прошептал Заратустра, обнял меня, потом указал мне жестом оставаться на месте и вышел из дома, закрыв за собою дверь.

«Тебе нужно, чтобы я уехал, — писал Заратустра в своём письме. — Меня не будет какое-то время.

Я читал твой дневник. Всё хорошо, но хватит слов. Я теряюсь за своими словами.

Не сердись, всё будет хорошо!

Заратустра».

Я расплакался. Весь вечер, не шевелясь, просидел над своей тетрадью, ночью пытался спать, а утром отправился на работу…

Конец первой части