Сэди после смерти - Эд Макбейн

Разобрав телефон Арлин, техник мог бы запросто поставить туда еще и «жучок», который бы улавливал все голоса в гостиной и заодно записывал бы сказанное Арлин во время телефонных разговоров. Но он решил разместить «жучок» в книжном шкафу на противоположной стороне комнаты. «Жучок» представлял собой УКВ-передатчик с микрофоном на батарейке, которую надо было менять каждые сутки. Он работал на той же частоте, что и завязанный на него приемник-магнитофон, который автоматически включался при звуках речи. Техник, конечно же, предпочел бы запитать «жучок», вместо того чтобы мучиться и менять батарейку каждые сутки. Но чтобы запитать «жучок», требовалось помещение, куда бы вели провода – будь то пустая квартира или кладовка, – одним словом, какое-нибудь место, где мог бы расположиться полицейский с записывающим оборудованием. Если на прослушку ставили номер в гостинице, то так и делали, не мудрствуя лукаво, полиция снимала соседний номер и сажала там слухача. Увы, в данном случае подобный вариант был невозможен. Свободные квартиры в городе являлись еще большей редкостью, чем работающие телефоны. Хотя разрешение на прослушку выдал суд, техник не осмеливался спросить управдома, нет ли у него случайно свободной подсобки или кладовки, в которой можно было бы разместить слухача. Управдомы, скорее всего, уступают в говорливости парикмахерам, однако почему эффективность прослушки обратно пропорциональна количеству людей, которые о ней знают? Управдом, не умеющий держать язык за зубами, может загубить расследование куда быстрее, чем шайка бандитов-отморозков.

Именно по этой причине техник установил «жучок» со съемными элементами питания, морально приготовившись к тому, что ему с напарником каждые сутки придется таскаться в квартиру и менять чертовы батарейки. Если быть совсем точным, то менять предстояло четыре набора батареек – по количеству «жучков». Один установили на кухне, второй – в ванной комнате, третий – в спальне, а четвертый – в гостиной. Пока техник трудился, его напарник дежурил в фойе с рацией в кармане пальто, будучи готовым в любой момент предупредить товарища о возвращении Арлин Ортон. Если понадобится, он был готов и задержать ее, придумав какую-нибудь хитрость. Техник работал молча, быстро, то и дело поглядывая на часы. Он искренне надеялся, что рация на поясе будет молчать и дальше. Он знал, что действует строго по закону и потому ему нечего опасаться судебного преследо-вания – ведь это именно суд санкционировал проникновение в квартиру и установку прослуши-вающего оборудования. Его тревожило лишь одно – как бы не сплоховать и не сорвать операцию.

Стив Карелла сидел в кузове грузового автофургона, припаркованного у тротуара метрах в трех от входа в дом Арлин, и следил за звукозаписывающим оборудованием, настроенным на частоту «жучков». Стив знал, что в некоторых районах подобный фургончик не мог ввести местных в заблуждение, и они тут же догадывались, что полиция установила за кем-то наблюдение. Посади человека в кузов автофургона, переоборудованного для слежки, припаркуй машину на улице и начни снимать посетителей кондитерской, хозяин которой подозревается в торговле наркотой, – и вдруг совершенно неожиданно вся округа узнает, что в кузове во-о-он той машины сидит легавый с фотоаппаратом. С этого момента каждый человек, проходящий мимо машины, считает своим долгом покривляться или скорчить рожу. Ясное дело, наблюдение после этого можно снимать, поскольку толку в нем уже никакого нет. Подобное развитие событий обескураживало и приводило в уныние. Впрочем, район Крейн-стрит считался приличным, и местные не особенно боялись полицейских, скрывающихся в кузовах автофургонов и занимающихся гадким, мерзким подслушиванием и подглядыванием. Преисполнившись надежд, Карелла сидел с бутылочкой пива и жевал бутерброд с тунцом. Он был готов внимательно выслушать и записать любой звук, раздавшийся в квартире Арлин.

Через полчаса в семи кварталах от Кареллы, там, где располагался соединительный узел, Артур Браун расположился за оборудованием, подключенным к микрофону в телефонной трубке Арлин, и принялся ждать звонка. В случае чего Артур в любой момент мог связаться с Кареллой по рации и сообщить ему о происходящем.

Первый звонок раздался в 12:17. Оборудование включилось автоматически, закрутились бобины с пленкой, на которую записывался разговор. Одновременно с этим Браун слушал его через наушники.

– Алло!

– Алло. Это ты, Арлин?

– Да, а вы кто?

– Нэн.

– Нэн? – удивилась Арлин. – Какой-то у тебя странный голос. Ты что, простыла?

– Ага, – вздохнула Нэн, – каждый год – одно и то же! Перед самыми праздниками! Знаешь, как обидно? Слушай, я дико тороплюсь, так что давай сразу к делу. Ты не подскажешь, какой у Бетти размер платья?

– Я бы сказала десятый. Или восьмой, – неуверенно произнесла Арлин.

– Так восьмой или десятый?

– Я даже не знаю. А чего ты Дэнни не позвонишь?

– А у тебя есть его рабочий телефон? – спросила Нэн.

– У меня нет, но я знаю, что он есть в справочнике. Посмотри компанию «Рейнольдс и Абельман». У них офис в Калмз-пойнт.

– Спасибо, золотце, – поблагодарила Нэн. – Слушай, а давай как-нибудь пообедаем на праздниках?

– С огромным удовольствием!

– Я тебя просто обожаю! Все, давай, пока!

Потом Арлин позвонили по очереди еще три подружки. Первая, помимо всего прочего, хотела обсудить новые противозачаточные таблетки, которые она начала принимать. Арлин сказала, что перестала их принимать после развода. Поначалу сама мысль о сексе была для нее омерзительна. Она вообще считала, что за всю оставшуюся жизнь больше ни разу не посмотрит на мужчину, и потому решила, что таблетки ей больше ни к чему. Потом, после того как она пересмотрела свои взгляды на про-тивоположный пол, ее доктор велел некоторое время таблетки не принимать. Подружка захотела узнать, какими именно противозачаточными средствами пользуется Арлин сейчас, после чего они пустились в долгое обсуждение презервативов, спиралей и таблеток. Брауну так и не удалось узнать, чем Арлин пользуется сейчас. Вторая подружка только что вернулась из Гранады и, задыхаясь от восторга, принялась рассказывать о гостинице, в которой жила, упомянув между делом, что у профессиональных теннисистов роскошные ноги. Арлин сказала, что уже три года не брала в руки ракетку потому, что теннисом увлекался ее бывший муж, а любое напоминание о супруге вызывало у нее неудержимую рвоту. Третья подружка говорила только о стриптиз-шоу, на которое сходила вчера где-то в центре города. По ее уверениям, такую непристойность она видела в первый раз, причем «Арлин, ты же меня прекрасно знаешь, я не скромница и не ханжа».

Затем Арлин позвонила в один из районных супермаркетов и заказала продуктов на неделю. В частности, она попросила доставить ей индейку. «Не иначе как на рождественский ужин», – подумал Браун. После этого она позвонила в претензионный отдел одного из крупнейших универмагов города и закатила скандал. Она, видите ли, оставила управдому чемодан, чтобы вернуть его в магазин, но новичок из отдела доставки оказался законченным кретином, и потому чемодан вот уже три недели стоит в квартире управдома, и за ним никто так и не удосужился приехать. Слава богу, что она не запланировала никаких поездок, потому что новый чемодан, который она заказала вместо старого, так никто и не привез, и она считает, что обращаться подобным образом с покупательницей – сущее бесстыдство, особенно учитывая тот факт, что она в этом году потратила в этом магазине почти две тысячи долларов. И что теперь? Ее вынуждают спорить с каким-то чертовым компьютером.