Шоу марионеток - Майк У. Крэйвен

– Вы, должно быть, сержант По, – сказал он. – Меня предупредили, что вы можете приехать. – Он нахмурился. – Хотя мне сказали, что вы будете один.

Прежде чем По успел ее остановить, Брэдшоу шагнула вперед и присела в реверансе.

– Матильда Брэдшоу, Ваше Святейшество.

По поморщился, но Олдуотер рассмеялся и сказал:

– Зовите меня Николасом, Матильда. И входите. Что бы там ни было, звучит интригующе, и я никогда так тесно не общался с полицией. Дважды звонил старший констебль, а еще – Стефани Финн, некто из NCA, минут пятнадцать назад.

– Инспектор Стефани Флинн, Николас. Она наш непосредственный начальник в SCAS. Это Отдел анализа тяжких преступлений, – сказала Брэдшоу. – Мы ведь часть Национального агентства по борьбе с преступностью, так, По?

По кивнул.

– Верно, Тилли.

– Что ж, похоже, они сильно против нашей беседы, – сказал Олдуотер. – В чем же дело?

Он провел их через две комнаты и длинный холл, прежде чем они добрались до его кабинета. Он работал, прежде чем они его прервали. Горела настольная лампа, несколько книг были открыты.

Он снова сел за стол и указал на расставленные по комнате стулья.

– Миссис Олдуотер в Лондоне, а экономка уехала на весь день. Я мог бы сварить кофе, если хотите?

В обычной ситуации По отказался бы, но он хотел сохранить неформальную беседу.

– Я выпью кофе, пожалуйста, если вы не против, А ты, Тилли?

– У вас есть фруктовый чай, Николас?

– Миссис Олдуотер время от времени выпивает чашку лакричного чая. Будете?

Брэдшоу покачала головой:

– Нет, спасибо, Николас, от лакрицы у меня диарея.

Срань господня…

Епископ улыбнулся.

– Совершенно верно, юная леди. Конечно, в моем возрасте у меня нет таких проблем.

– Точно, Николас. Запор – частая проблема пожилых.

По ошеломленно уставился на нее.

– Что? – спросила она, увидев выражение его лица. – Так и есть. Тридцать процентов пожилых людей испражняются менее трех раз в неделю.

По схватился за голову. Затем повернулся к епископу и сказал:

– Иногда лучше не знать, что у Тилли на уме, Николас.

К счастью, Олдуотеру это показалось забавным, и он от души расхохотался. Затем сказал:

– Отлично. Может, тогда я принесу вам кипятка?

– Да, пожалуйста, Николас, – сказала Тилли.

Епископ ушел за напитками для них. По слышал, как он посмеивается себе под нос в коридоре.

По повернулся к Брэдшоу, поднял вверх большой палец и одобрительно кивнул.

– Мило, – сказал он.

– Что именно, По?

– Не важно.

Епископ вернулся минут через пять. У него был полный поднос: кофе, горячая вода и тарелка с печеньем. По потянулся за одним из них. Ах… Сложно выбрать, когда хочешь печенье, но не можешь определиться между сладким и соленым. Он положил одно на край своего блюдца и сосредоточился на превосходном кофе.

По осмотрелся вокруг. Повсюду лежали редкие на вид книги и рукописи. Пролив чашку кофе в этой комнате, он мог нанести непоправимый ущерб; эта ужасная мысль пришла в голову По, пока он и в самом деле держал в руке чашку кофе. Олдуотер понял, куда он смотрит.

– Я скоро выступаю в палате лордов с речью о том, какую роль церковь должна играть в кризисе с беженцами. Я изучал разные прецеденты. Посмотрим, смогу ли я пристыдить правительство, заставив его делать то, что непопулярно, но правильно, а не то, что популярно, но неверно.

– Тогда я постараюсь объяснить все как можно короче, Николас, – сказал По. – Мы здесь по поводу Квентина Кармайкла.

– И что же вы нашли?

Епископ не стал оправдываться, и По понял, что давить на него будет не лучшей тактикой. Если все сделать правильно, епископ может стать союзником. По намеревался ограничить поток информации, но иногда лучше руководствоваться интуицией…

– Я расскажу вам историю о пропавших часах, Николас. Если можно, я бы хотел, чтобы вы выслушали меня до конца.

Олдуотер улыбнулся.

– Похоже, мой вечер будет не таким скучным, как я думал.

Пока По говорил, Брэдшоу временами вставляла комментарии по технической части. Когда они закончили, Олдуотер наклонился вперед и сцепил пальцы. Он задал несколько проницательных вопросов, и у По сложилось впечатление, что епископ все прекрасно понял, а кое-что из их рассказа прояснило часть его давних вопросов без ответа.

– Вы знаете, что Кармайклу эти часы подарил предшественник моего предшественника? Подарок епископу проспонсировало несколько благотворительных организаций, с которыми он работал. Церковь не стала бы тратить такие деньги на безделушки.

По кивнул.

– И вы знаете, что ни полиция, ни церковное расследование не нашли никаких доказательств того, что он растратил деньги.

Рабочая теория По заключалась в том, что Церковь так хорошо скрыла это, что полиция не смогла ничего найти. Если католики могли скрыть жестокое обращение с детьми, то Англиканская церковь, конечно же, могла скрыть и небольшое воровство.

– А, – понял Олдуотер. – Вы думаете, мы защищали свою репутацию?

– Такая мысль приходила мне в голову.

Олдуотер достал из шкафа тонкую папку. Он открыл ее и показал По.

– Вот собственность Церкви, детектив-сержант По.

Это была глянцевая финансовая таблица. Число внизу было ошеломляющим. Это были миллиарды, а не миллионы. По понятия не имел, что Церковь настолько богата.

– Вы удивляетесь, почему я вам это показал?

По хотел сказать, что это должно было продемонстрировать, насколько могущественна его организация, но ответ замер у него на губах. Олдуотер не казался рассерженным. Возможно, дело было не в этом.

– Это не для того, чтобы показать вам, насколько мы могущественны, если вы об этом подумали.

Он что, чертов телепат?..

– Мне и в голову не приходило.

– Нет, это чтобы показать вам, как мы хороши. У нас одни из лучших бухгалтеров в стране. Мы не слишком много платим нашему духовенству, и иногда один или два человека сбиваются с пути. Я хочу сказать, мы всегда это выясняем. И когда я говорю, что расследование было расследованием, а не прикрытием, можете принять это как факт.

Церковь ревностно защищает свои инвестиции.

По снова посмотрел на таблицу. Это правда, подумал он. Очень богатые, казалось, знали, где каждый их пенни, гораздо лучше, чем люди вроде него.

– Хорошо, тогда расскажите мне, что знаете. Почему пресса решила, что он присвоил церковные деньги?