Милая обманщица - Дорис Смит

Трактор тащил за собой канат. Хейди видела, как веревка змейкой вилась по траве, вскоре образовала большую петлю, потом натянулась и завибрировала. Сзади трактора, как ей показалось, весь лес, серо-коричневый, вздрогнул и покачнулся.

И тут она увидела, у нее аж сердце дрогнуло, к чему прицеплен другой конец веревки. Это оказались не стройные сестры-березки, не сосны, — это был старый дуб, царь здешних мест. По велению Рори его выдирали из земли с корнем.

Дуб накренился, и у Хейди перехватило дыхание. Как ребенок, она молила про себя: «Господи, хоть бы он не упал, Господи, сделай что-нибудь!»

Это явно был знак, поскольку веревка напряглась и со свистящим звуком лопнула, разметав в стороны оборванные концы. Они лежали рядом с непокоренным гигантом.

Хейди могла ликовать.

— Да, я так и думал, — спокойно заметил Рори. — Веревка его не возьмет.

Он подошел к дереву и стал внимательно разглядывать его корявый ствол. Рори сам стал таким, подумала она вдруг, — человек-дуб, не тополь, не береза. Такой могучий, кряжистый, невысокий. Это дерево было частью его жизни. Оно, наверное, помнит его еще в возрасте Тоби. Вот Рори кружит по лесу на велосипеде, подвозит к черному входу дома корзинку с продуктами… Помнит его учеником школы лесничества, помнит, как он креп, мужал, как появилась у него на подбородке первая щетина. Дуб помнит его, возвратившегося сюда уже без Сюзанны, но с ребенком. А у деревьев, считала Хейди, есть бескомпромиссная проницательность животных. Дуб помнит и ее, как она стояла с Рори и он показывал ей вырезанное на стволе имя.

Старое дерево, верное, надежное, так старается удержаться на своем месте, так цепляется за землю, за жизнь…

Не в силах больше это выносить, Хейди отвернулась. Она знала, что разорвавшаяся веревка не спасет старый дуб. Все равно его уже наполовину вырвали из земли. Да, она была права — веревку отвязали и теперь цепляли к трактору стальной трос.

Вот еще одно доказательство, что в Гленглассе ни для кого ничего нет святого, даже память не могла устоять перед этим железным человеком с каменным сердцем.

Через несколько минут послышался звук пылесоса, затем раздался страшный треск и грохот. Хейди в это время на кухне готовила пирожки. В кухню вошел Рори:

— Кофе будет?

Чайник только что вскипел. Хейди налила молоко в ковшик и поставила его на огонь. Рори достал чашку с блюдцем и кофейник.

— Прости, — сказал он неожиданно. — Я знаю, ты была к нему привязана. — Она вскинула на него взгляд широко раскрытых глаз. — Я и так уже много месяцев откладывал, — продолжал Рори. — Он весь прогнил, но это дерево стало почти легендой. Вообще, такие дубы редкость у нас в Гленглассе. Если хочешь, я тебе потом скажу, сколько ему лет, когда мы сосчитаем кольца.

— Сгнил? — пробормотала Хейди. — На вид дерево казалось здоровым и могучим.

— На вид трудно определить, — тихо ответил он. — Но теперь, когда оно уже повалено, это видно. Можешь пойти посмотреть. Но, может быть, тебе это будет тяжело…

Его голос, мягкий, грустный, был так не похож на Рори. Словно говорил другой человек. Он знал, что Сюзанна любила это дерево, и, каким бы властным ни был в остальном, перед Сюзанной не мог устоять.

Хейди почти не сомневалась, что на ее месте Сюзанна не смирилась бы, стала возмущаться и бунтовать. В ее характере было вспылить, устроить скандал. Но Хейди не способна на такое. Хотя она и разозлилась на Рори из-за мертвого барсучка, но понимала, что ему тоже было тяжело принять решение выкорчевать дуб.

— Я посмотрю. Я могу быть благоразумной, когда нужно. Хотя мне и правда тяжело.

Насмешливая, но почти нежная улыбка тронула его губы. Трудно поверить, но…

— Тебе тоже было тяжело это сделать? — прерывающимся голосом спросила Хейди.

— Да, я сделал это с тяжелым сердцем. — Рори не был склонен выдавать свои чувства. Но постепенно, узнавая его лучше, Хейди научилась ощущать за скупыми словами подлинные эмоции, и он становился ей ближе и понятнее. А о старом дубе Рори тоже очень сожалел.

— Прости, — вздохнула девушка.

— Ну ладно, теперь давай посмотрим на дело с другой стороны, если хочешь. — Он кинул на нее веселый взгляд. — То, что заставляет мир вращаться. Мы практически опоздали на паром, но, думаю, сегодня вечером будет еще не поздно!

Что он имеет в виду? Она замерла, чувствуя, как глаза грозят вылезти из орбит.

Глубоко посаженные темно-синие глаза мужчины весело и озорно сверкнули.

— Джонни, у тебя порой появляются блестящие идеи, — насмешливо протянул он. — Я ведь тоже давно не видел оленей.

— Что ты наденешь? — спросил Рори после того, как Хейди, не помня себя от радости, приняла его приглашение.

Правда, это было немаловажно. Нельзя надевать яркое или белое. Ее куртка тоже не годилась, потому что громко шелестела. Вот так всегда получается в жизни, шутливо нахмурилась Хейди. Ей придется ехать с ним в их первую и последнюю совместную экспедицию в самом старом рванье, которое у нее нашлось, — в твидовых штанах, выцветшем коричневом свитере, вязаной шапочке, свободном кашемировом бушлате. Глядя на одежонку. Рори покачал головой.

— Нет, так ты замерзнешь. Постой-ка.

Вскоре он вернулся с шерстяной курткой неопределенного зеленоватого цвета. Это была одна из тех нестареющих вещей, с вязаной полоской внизу и отложным вязаным воротником, не мужская и не женская. Хейди сначала даже подумала, что это его подростковая куртка, но, когда Рори протянул ее, девушке стало видно, что по размеру она ему не годилась. Хейди заметила в его глазах виноватое выражение, словно он извинялся, что придется надеть такую вещь.

Куртка оказалась ей впору — в ней было тепло и уютно.

— Я боюсь, вдруг запачкаю ее?

— Тем хуже для тебя, — произнес он с нарочитой небрежностью. — Куртка-то твоя.

И тут до нее дошло. Хейди смутилась и замолчала, покраснев, боясь выдать себя. Странно, почему Сюзанна оставила куртку здесь? И почему Рори не вернул ее? И что он думает обо мне теперь? «Я выдала себя с головой, таких промахов я еще не совершала».

— Да, — нетвердым голосом произнесла Хейди. — А я и забыла про нее. Какая удобная!

— Конечно, ты ее почти не носила.

— Какая глупость с моей стороны. — Она расслабилась.

— Не знаю насчет глупости — ты была беременна. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Недели через две или три после того, как я тебе ее купил, ты уже так раздалась, что куртка не застегивалась.

Хейди залилась краской стыда. Как глупо! Я же на самом деле не мать Тоби, да и в любом случае понимаю, что его нашли не в капусте. Но, с другой стороны, я до этого дня не задумывалась о тех месяцах, когда Сюзанна жила здесь, вдвоем с Рори, и они ждали появления на свет первенца. Интересно, как Сюзанна относилась к своей беременности — стеснялась? А он что — дразнил ее? Лопался от гордости, что у него будет ребенок? Почему вообще подарил ей тогда куртку?