Современный детектив. Большая антология. Книга 12 - Андреас Грубер

— Мне трудно ответить на этот вопрос.

— Можно считать это уликой. Только куда она ведет?

— А вот это, старик, уже твоя работа. И я тебе не завидую. Теперь приступим к осмотру кинжала. Я аккуратно извлекаю его из живота жертвы.

Профессор Вилар с осторожностью держала в руках, затянутых в хирургические перчатки, орудие убийства и внимательно его осматривала. Лезвие было в крови. Она тщательно всматривалась в одну деталь, замеченную на кинжале.

— Смотри-ка, кажется, он оставил нам небольшой подарок, — произнесла она мрачно.

Нико подошел ближе.

— Видишь, вот здесь, на лезвии. Здесь несколько волосков, которые аккуратно приклеены скотчем. Он дает нам след.

— Что ты об этом думаешь?

— Ничего. Надо все изучить. Я тебе сообщу, как только что-то будет.

— Ты можешь не задерживать результаты?

— Черт бы тебя взял, Нико! Ты что думаешь, я могу спокойно вернуться домой и лечь спать? Я не засну. Останусь здесь и буду все это изучать. Думаю, что и тебя ждет бессонная ночь…

— Судя по всему, да. Я буду у себя, можешь звонить когда хочешь. Может быть, она тоже была беременна?

— Выясню.

Нико ушел со спокойным сердцем: Армель считалась лучшим специалистом. На набережную Орфевр, 36, он приехал около двадцати трех часов, и майор Жоэль Терон тут же к нему присоединился. Мужчины поднялись пешком на пятый этаж. Тут Нико открыл ящичек и вынул оттуда ключ, подходивший к небольшой дверце, которая, казалось, вела на чердак. Они поднялись еще по одной, узехонькой лестнице, где Нико пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой низкий потолок. Перед ними было хранилище вещественных доказательств: крошечная комната с белыми кафельными стенами, залитыми неоновым светом. Здесь все время поддерживалась определенная температура для сохранности вещественных доказательств, которые производили гнетущее впечатление: остатки обуглившегося чемодана, служившего для перевозки расчлененного тела отца одного юного преступника, окровавленная одежда, оружие, флаконы разных размеров, чье содержимое не вызывало приятных чувств, — наверное, кровь, слюна, сперма… Нико вытащил веревку, использовавшуюся во время второго преступления, и отрезал от нее кусок, который вручил Терону.

— Проследи, чтобы сравнили оба куска. Нужно знать, один ли поставщик в первом и во втором случаях.

Нико легко перешагнул подоконник и оказался на крыше. Сделал несколько шагов, свежий воздух наполнил легкие. Под ним лежал Париж. Днем вид отсюда был восхитительный. А в этот ночной час сверкающие огоньки одели столицу как будто для выхода на сцену. Зрелище было завораживающее. Терон вышел на крышу вслед за ним, и полицейские обменялись заговорщицкими улыбками. Это была заповедная вершина их территории: ни парижане, ни туристы никогда не видели и не увидят панорамы, открывавшейся с этой крыши. Мужчины вернулись в помещение и спустились в кабинет Нико.

— Итак, я говорил, что ни опросы коллег, ни разговоры со студентами Мари-Элен Жори не принесли ничего нового, — заговорил майор Терон. — Мы еще не закончили, но не думаю, что эта работа что-нибудь даст. За исключением нескольких неоплаченных протоколов о превышении скорости, ей нечего вменить в вину.

— А что с веревкой?

— В Париже шестьдесят два специализированных магазина по продаже парусного снаряжения, приблизительно пятнадцать поставщиков. Я зашел во «Французский флот», это магазинчик на бульваре Шаронн, в одиннадцатом округе. Ты был совершенно прав, это швартов марки «скарелин», восемь переплетенных канатных прядей, употребляется обычно для швартовки судов. Очень мягкий, не становится заскорузлым, не объемный и прекрасно выдерживает резкое натяжение. Это не очень распространенная модель АСD 700, то есть шестнадцать разрывов на килограмм, диаметр 4,9 мм. Ребята составили список парижской клиентуры. Выходим на контакт. Но зайти в магазин, купить бухту и заплатить наличными может кто угодно.

— Нашему герою что, пришла мысль воспользоваться этим швартовом, хотя он ничего не понимает в навигации? — начал рассуждать вслух дивизионный комиссар Сирски. — Среди клиентов магазина не может быть коллег Жори?

— За кого ты нас принимаешь? Естественно, мы это выяснили. Ответ «нет», «нет» и среди студентов, и среди ее близкого окружения.

— Да, это было бы слишком просто… Продолжай и займись вторым образцом. Мы все-таки кое-что выяснили: этот «корабельный» след может что-то дать. Это только начало, Жоэль, продолжаем.

Теперь настала очередь Доминик Крейс появиться в кабинете Нико. Он предложил ей сесть и подал большую чашку кофе. Ее изумрудно-зеленые глаза на уставшем лице сияли в полутьме. Забавно, но он тут же подумал, что ему больше нравится глубокий взгляд темных глаз доктора Дальри. При одной мысли об этой женщине по телу Нико прошла теплая волна.

— Изучение портрета жертвы столь же интересно для следствия, как и определение портрета убийцы, — начала Крейс. — Это важнейший вопрос, и он может пролить свет на природу фантазмов убийцы. В нашем случае Мари-Элен Жори и Хлоэ Барт представляют собой весьма близкий тип. Тридцатилетние, социально успешные, достигли положения в обществе, ведут организованный образ жизни, такие не знакомятся на улице, даже притом что от этого никто не застрахован. В общем, женщины, как говорится, комильфо. Похожи они и физически: хорошенькие брюнетки, рост средний, худенькие. Нет ничего случайного…

В узком коридоре, ведущем к кабинету Нико, раздалось гулкое эхо шагов. На пороге возник Кривен.

— Убийство совершено среди белого дня — и ни одного свидетеля! — с горечью произнес он.

— Время убийства многое может нам сказать об убийце, — вмешалась Доминик Крейс. — В частности, чтобы никто ничего не заподозрил, он может действовать только во второй половине дня. Работа ему это позволяет.

— Если таковая у него есть, — заметил Нико.

— Мы имеем дело с человеком умным, который безукоризненно организует свои злодеяния. Это скорее тип социопата. В принципе, подобные люди делают блестящую профессиональную карьеру. Если он полностью интегрируется, может симулировать эмоции, на которые на самом деле совершенно не способен. По недавним исследованиям, его IQ приближается к ста десяти. Как я вам уже говорила, мы имеем дело с манипулятором, обладающим высоким мнением о себе. Никогда никаких угрызений совести.

— «Семь дней, семь женщин»… Это послание не дает мне покоя, — проговорил Нико. — Можно вычислить начало и конец содеянного. Значит, серийный убийца не зависит от времени, от того, что его неожиданно могут застать. У психопата через все его преступные действия проступает постоянный и настоятельный поиск удовольствия. Он не может вырваться из своего мира.

— Одно другому не мешает, — ответила психолог. — Социопат может наметить себе что-то конкретное, выполнить это и продолжать исполнять свои злодеяния иначе и в другом месте. Кроме того, и вам это известно, серийный убийца подсознательно хочет, чтобы его схватили, и охотно оставляет знаки, чтобы помочь правильному ходу следствия. И наконец, он настоятельно