Истории, от которых не заснешь ночью - Джей Уилсон

Она немного поплакала, а потом сказала:

— Я вижу… Я бы могла… Я должна была это заподозрить. У тебя нет ни доллара. Можешь сколько угодно делать вид, но ты… ты не что иное, как альфонс, и тебе на меня глубоко плевать. Ты женился на мне только из-за денег.

Это было правдой. Но без гроша в кармане я был вынужден глупо с этим согласиться. Но при всем при том, что я признавал свое безденежье, я запротестовал против обвинения, что я не люблю ее и что если и солгал, то не в надежде обеспечить себе существование, а из боязни потерять навсегда свой предмет любви.

Должно быть, она поняла, что я лгу ей. Но ей так хотелось мне верить, что она поверила.

Я вспоминаю ее, сорокапятилетнюю толстуху, глупую, жадную до нежности, все время просившую меня ее любить и быть любимой.

Это правда, Джек? Ты вправду меня любишь? Ты меня никогда не покинешь?

Я обещал никогда ее не оставлять, обещание, которое я отнюдь не собирался сдержать. Это доставило ей удовольствие, а у меня было еще несколько месяцев, подумал я, чтобы добраться до ее чеков, чеков покойного господина Паркера.

Я отдавал себе отчет, что совершил ошибку, и что не надо было мне так много ждать от Сары. Однако любой ценой я должен был выбраться из этого тупика. Я даже так и думал, просто-напросто оставлю ее здесь, да так бы и сделал, если бы мне удалось завладеть хоть частью денег. И поскольку Сара не была полной идиоткой, то она следила за тем, чтобы этого не случилось. Она продолжала говорить, что любит меня, но за каждый доллар, который она мне выделяла, она заставляла меня расплачиваться мелкими унижениями, тогда как казалась расточительной с многочисленными племянниками и племянницами, которые без конца появлялись в доме.

Вторая серьезная стычка произошла из-за одной из ее племянниц — Кэрол. Очаровательное создание, эта Кэрол: худенькая блондинка, вся дышащая молодостью, — такой, вероятно, была Сара в свои девятнадцать лет.

Помню, это было в воскресенье, через несколько недель после начала года. Семейный, ужин шел полным ходом, и много пили. И когда кувшин вина был выпит, Кэрол сама предложила пойти со мной в погреб, чтобы наполнить его.

Скоро у нас будет случай поговорить еще об этом погребе. Действительно, он — узел всех проблем. Хотя редко бывает, чтобы на ранчо калифорнийского типа был погреб. Такой был единственный на тысячу километров вокруг, и, я думаю, что все это не случилось, если бы покойный супруг Сары не работал с облицовочным камнем. Ему хотелось иметь этот погреб, рассказывала мне Сара, чтобы доказать не только прочность его изделий, но и их непроницаемость и изоляционные качества. И я должен признать, что это действительно экстракласс, так как даже в самые сильные ливни погреб был всегда сухим и удивительной звуконепроницаемости. Как только облицовочный камень, сделанный им, был установлен и скреплен раствором, с ним ничего не сделать: ни человеку, ни механизму. Я знал, я пробовал.

Да, так возвращаясь к Кэрол и к тому воскресенью. Я крепко выпил, она была очаровательна, а молчаливый погреб был окутан полумраком. Я налил в кувшин вино, приготовился подниматься, как вдруг, не знаю как, я ощутил Кэрол в своих объятиях.

Ее молодое, горячее тело было прижато к моему, и она не очень убедительно протестовала: "Ой! Дядя Джек!" Потом ее губы ответили моим, и я начал думать, что в общем-то могло быть и хуже, и с семьей бы не повезло… как вдруг плетка, которую я когда-то видел на ступеньках, хлестнула меня прямо по щеке, а в это время Сара ядовитым голосом говорила мне:

— Оставь этого ребенка, Джек Маркхэм. И если у тебя когда-нибудь появится желание ее снова потрогать, я убью тебя.

Она была искренней.

Произнеся короткое "ой!", Кэрол выскользнула из моих объятий и исчезла.

— Я хотел только… — начал было я, поворачиваясь к Саре.

— Да, именно то, что я видела, — сказала она.

Я не помню, чтобы когда-нибудь так ненавидел. Ее отекшее от вина и гнева лицо, ее крашенные прядями в жутком беспорядке волосы, а там, где должны быть выпуклости, она была совершенно плоской, и наоборот. Потеряв последнюю надежду, утратив последние иллюзии, она была не чем иным, как смешной карикатурой на любую стареющую женщину, вдруг обнаружившую, что она обманута.

— Послушай меня… послушай меня хорошенько, — сказала она. — Итак, я вышла замуж за презренного типа. Но уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. Меня не тащили связанную по рукам и ногам в мэрию. Только вот что я тебе скажу: если я замечу, что ты еще хоть раз проявишь интерес к Кэрол, я тебя убью, и, будь уверен, я не бросаю слов на ветер. Я тебе другое скажу: ты достаточно пожил дармоедом. Завтра утром найди себе работу, а иначе тебе придется затянуть потуже пояс…

На этом все. Она взяла кувшин и ушла, оставив меня одного в погребе. Я налил себе вина прямо из бочонка, сел и стал анализировать обстановку. Она была такой ядовитой. Я очень сомневался, что нежные слова или даже ласки вернут мне доброе расположение этой чокнутой старухи. Сара разговаривала со мной искрение, я больше не имел над ней власти. Я должен был что-то делать.

Я выпил вино и налил себе снова. В погребе царило спокойствие, очень приятное. Слабый свет лампочек производил впечатление, будто обнаженная белизна стен теряется где-то в туманном далеке. Мной овладело любопытство, и я отправился до самого конца погреба. Я даже представления не имел, что размеры дома столь огромны, что в нем было столько выступов и углов, что пол был выстлан бетоном, а стены были облицованы специальным камнем, имеющим выступы и перегородки. В дополнение к винному погребу был еще подвал для фруктов, одна комната для детских игр, которая так и не пригодилась, прачечная, сушилка, мастерская, кладовки, перегородки которых были из облицовочного камня. У меня было впечатление, что я прохаживаюсь по лабиринту, и я засомневался, что даже Сара знала все возможности погреба. Я никогда не видел, чтобы она ходила дальше прачечной, и только несколько из комнат были в ходу.

Дойдя до конца и пройдя с добрых сорок метров, я оказался под тем, что могло бы быть опорой какого-то внешнего углубления, ниши, служившей для мангала и крытого патио.

Это устройство, видимо, стоило целое состояние Паркеру, так как потолок в этом месте был укреплен мощной железобетонной стеной.

Совершенно очевидно, у господина Паркера было намерение построить здесь какое-то другое помещение, так как вдоль стены лежали аккуратно сложенные плиты из облицовочного камня в достаточном количестве, чтобы построить перегородку и изолировать это глухое место.

Мощная стена, которая бы на полтора метра герметически закрыла это глухое место! Вот что, по крайней мере, заслуживало размышлений. Паркер умер. Ну а если бы было немного и повсюду разбросанных неиспользованных плит? Если бы несколько из них исчезло, никто бы и не заметил, а на такой территории — полутора метрами больше или меньше — никто бы и этого не заметил. Правда, исчезновение Сары — да. Вот это было серьезным препятствием, которое мне нужно было бы преодолеть. Но на какие только подвиги не способен человек ради девяноста пяти тысяч долларов.