Дело княжны Саломеи - Эля Хакимова

— Хорошо, — согласился Грушевский. — Вы занимайтесь своими «Карателями» и пулей. Мы будем вести линию отравителя.

— Или отравительницы, — вставил Тюрк.

Однако, успокоив таким образом чиновника охранки, наши компаньоны отнюдь не собирались исполнять обещание. Между прочим, Призоров рассказал им, что из Сан-Ремо пришел отчет об эксгумации госпожи Зимородовой. Никаких следов отравления, как и предполагали компаньоны.

— Визит к Афине Аполлоновне только завтра, не пропадать же целому дню и свежему керосину! — заметил Грушевский Тюрку, и, распрощавшись с Призоровым, который, пожимая руки, все старался заглянуть им в глаза, компаньоны поехали прямиком на Мойку, в квартиру, которую сняли для себя князья Ангеловы. Благо Призоров, скорее всего, побежал к своему ужасному шефу, а не то столкнулись бы.

В знаменитом доме, в котором когда-то жил великий поэт, и располагалась роскошная квартира князей. Она занимала сразу два этажа, а салон княжны вмещал приличное количество обожателей, стремившихся пасть к ногам новой королевы. В гостиной, богато и со вкусом обставленной, их встретили оба супруга Ангелашвили. За окнами плескался синий простор Невы, яркое солнце заливало комнату. Такое палаццо с венецианским видом, отделанное по последнему слову техники и распоследнему писку моды, стоило никак не меньше ста двадцати, а то и ста пятидесяти рублей в месяц. Грушевскому его приют на Гороховой обходился в жалкие, по сравнению с этими цифрами, пятнадцать рулей в месяц.

— Прошу вас, господа. — Князь предложил им сесть в кресла у дивана, на котором он расположился с женой.

На них были траурные платья, но больше никакие следы горя и скорби не проявлялись.

— Еще раз примите мои соболезнования, — с чувством произнес Грушевский.

— Благодарю вас, — тихо ответила княгиня. — Мы ценим ваши старания по расследованию дела. Господин Призоров держит нас в курсе, он хорошо о вас отзывался. Но он слишком заботиться о нашем горе. Пожалуй, больше, чем наш семейный врач и мы сами. Я бы хотела узнать о ходе дела. В подробностях.

— Касательно дела я и хотел задать вам несколько вопросов, — откашлявшись, решился приступить Грушевский. Но князь удивленно его перебил:

— Позвольте, нельзя ли обойтись как-нибудь без нашего участия? Думаю, княгиня не вполне оправилась…

— Оставь, друг мой, — княгиня решительно прервала супруга тихим, но твердым голосом. Стало сразу ясно, кем в доме любуются, а кто решает дела. Князь присел рядом с женой и взял ее руку.

— Спрашивайте, господа, — пригласила княгиня.

— Я хотел уточнить, не знали ли вы о душевных увлечениях княжны. Молодая девушка, неужели она полностью предоставила вам решать ее судьбу?

— Потрудитесь объяснить!.. — взвился князь, но жена удержала его.

— Вы имеете в виду кого-то конкретного? — испытующе вглядевшись в Грушевского, произнесла княгиня.

— Молодой человек по имени Зиновий, усыновленный известным писателем, — выложил сразу все карты Максим Максимович.

— Я знаю о нем, — кивнула, немного подумав, мать. — Неудавшийся актер, без профессии, без образования. Действительно, его недавно усыновил некий литератор с псевдонимом Горький, который находился в ссылке в Арзамасе. Я наводила справки о семье этого Зиновия. Усыновление сделали в два дня ради того, чтобы он выехал в Москву, играть в театре, куда его пригласил Немирович-Данченко, когда гостил у писателя. Поскольку Зиновий из еврейской семьи, он не имел бы права пересечь черту оседлости без этих бумаг.

— Стало быть, вы достаточно хорошо осведомлены об этом юноше?

— В пределах степени профессионализма частного сыщика, нанятого нами. Он выяснил, что у его отца, господина Радлова, есть типография. Что у Зиновия есть также брат Яков, с которым у него сложные отношения. Я видела копию заявления, которое Яков написал на брата в полицейскую часть. Он обвинял его в избиении, а также в том, что по вине Зиновия Яков потерял глаз.

— Друг мой… — пролепетал изумленный князь.

— Отец проклял Зиновия за отречение от веры. Вскоре вслед за братом из Нижнего Новгорода, где все они проживали, выехал и Яков. Предположительно в Санкт-Петербург.

— Возможно, вам известно местонахождение Зиновия в данный момент? — удивление Грушевского не знало границ. Вот тебе и благородные господа, нанимают сыщика для слежки за поклонниками дочери!

— Если вы его подозреваете, скажите мне, господа, немедленно, — встала вдруг княгиня со своего трона. — Мне, как матери, невыносимо думать, что именно тот, кого мы подозревали с самого начала, действительно оказался причастен к величайшей трагедии, которая только может произойти в жизни родителей. Если бы я тогда позволила себе чуть больше, чем просто наведение справок, если бы мы тогда воспользовались своими связями и расположением людей, облеченных властью… Да я бы его собственными руками задушила еще до того, как он смог причинить вред моей дочери!

— Умоляю, возьмите себя в руки. — Максим Максимович испугался горячего порыва горюющей матери. — Мы ничего точно не знаем и даже не подозреваем… Но будьте справедливы. Вы ведь и сами в свое время проявили к нему настороженный интерес, было бы по меньшей мере странно, если бы мы не задали вам эти вопросы!

— Я обратилась в сыскную контору потому, что заметила некоторое чувство со стороны дочери. Даже не это, — поправила себя немного успокоившаяся княгиня. — В общем, я не хотела идти против желаний Саломеи, но было бы куда благоразумней с ее стороны увлечься более достойным, я уж не говорю состоятельным, человеком. Только это я и хотела выяснить. И, разумеется, открыла бы глаза дочери, выйди ее интерес к этому молодому человеку за рамки приличий.

— Значит, рамки эти остались целы… простите, — Грушевский снова запнулся. — Может, вам совершенно случайно известно, где Зиновий сейчас?

— Он уехал в Америку. На пароходе, на этом этапе частный сыщик его оставил. Это было в тот день, когда… когда… — Княгиня замолчала, огромным усилием воли беря себя в руки. — Когда исчезла моя дочь. На этом я тогда посчитала вопрос исчерпанным.

— Простите, но вы абсолютно в этом уверены? — Грушевский все-таки не мог расстаться с версией о причастности революционера-террориста к пулевому ранению княжны. Не могла же в нее стрелять Марья Родионовна!

— Гонорар был выплачен достаточный, розыскная контора — солидная, с хорошими рекомендациями.

— Угу, — Грушевский задумчиво теребил седой ус. — Господин Зимородов, как он оказался среди ваших знакомых, разве вы не принадлежите к разным кругам?

— Моя подруга по институту благородных девиц, госпожа Веденеева, представила нам своего дальнего родственника. Он тогда еще не овдовел. О том, что он сделал предложение Саломее, я узнала от нее самой. Дочь отнеслась к этому легко. Она не думала, что госпожа Зимородова так скоропостижно скончается в Италии, где та лечилась. Помню, дочь говорила: «Пусть живет, бедняжка». А Зимородова тогда жалели все. Страдалец. У Саломеи было доброе сердце… Когда он заявил, что жена его умерла, а он сам не может жить без моей дочери, мы с мужем решили…