Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

Боится? Чего? Кого? Теперь, связав все верёвочки в одну, Роман понял почему. Он поднялся, собрал бумаги со стола и, заперев их в сейф, набрал номер домашнего телефона Исайчевых. Трубку взяла Ольга.

— Привет, Олюш! Роман. Узнала? — устало выдавил из себя Васенко. — Вы Киру забрали с работы? Хорошо. Михал Юрич дома? Хорошо. Сейчас подъеду.

Вот уже больше месяца кто-то из них троих забирал Киру с работы. Бережёного бог бережёт. Роман никогда не пренебрегал этим правилом. Чаще всего за Кирой заезжала Ольга. Роман позже забирал возлюбленную из дома Исайчевых. В доме товарища он с завистью наблюдал, как Михаил и Ольга относятся друг к другу. Ольга была для Михаила не только женой, но и соратницей. Совсем недавно они обсуждали пришедшую Ольге мысль о создании своего детективного агентства. Мысль была призрачной, малоосязаемой, но привлекательной для всех троих. Ни у кого не вызывало сомнения: директором их агентства может быть только Ольга. Роман любил Киру, но соратницей её не чувствовал. Ну и пусть, зато с ней уютно и тепло. Кира не мешает его делу, не пилит за долгие задержки на работе, с удовольствием выслушивает его. Это немало!

Роман нажал кнопку на домофоне, и калитка, ворча и покряхтывая, открылась.

Хозяева и гостья обретались в кухне. По начатой бутылке коньяка на обеденном столе Роман понял — к первой рюмке он опоздал. Ольга с Кирой хлопотали у плиты, а Исайчев с размягчённым коньяком выражением лица о чём-то мечтал.

— Ну? Что так поздно? — Михаил растянул губы в благостной улыбке, подавил зевок. — Спать уже пора, а ты только явился. Новости есть?

Роман отставил в сторону приготовленную для него рюмку и, взяв из шкафа чашку для кофе, налил золотистый напиток в посудину вскрай, залпом выпил, налил ещё:

— Мы нашли его, Миша.

С лица Исайчева соскользнула навязчивая дрёма. Он проснулся! Роман протянул Михаилу телефон, на экране которого высвечивался первый лист экспертизы Долженко. Исайчев прочитал документы, снял очки и, протерев их извлечённой из кармана брюк бархатной салфеткой, спросил:

— Зачем он это делал? Мотив?

Васенко невразумительно пожал плечами:

— Самому хочется понять…

— Господа офицеры, — вмешалась в разговор Ольга, — вам кажется приличным изъясняться на только вам понятном языке? Может быть, посвятите и нас? Если это невозможно, то не надо было начинать…

Роман забрал из рук сослуживца телефон и без лишних слов протянул его Ольге. Ольга, начав читать, присела на стул и, закончив, удивлённо посмотрела сначала на мужа, потом на Романа, едва расщепляя мгновенно высохшие губы, спросила:

— Коста? Это он девочек? За что?

Три пары глаз смотрели на стоящую у плиты Киру, и только Роман осмелился спросить:

— Кирик, ты всё рассказала нам? Теперь ясно — это доказанный факт, Свету Кобзарь довёл до самоубийства её муж Константин Тодуа. Лену Строганову, Леонида Гроссмана убил он же. По-видимому, и Ксению Звягинцеву. Тебя, вероятно, пытался убить тоже Коста.

Кира вздрогнула, попятилась, опрокинула стул, заговорила быстро, заикаясь:

— Не-е-ет! Этого не может быть! Он, когда узнал о смерти девочек, разволновался и очень сильно сокрушался. Коста не мог! Не мог!

Исайчев резко встал, опираясь обеими руками на обеденный стол, переспросил:

— Когда узнал о смерти девочек? Кто ему рассказал?

Кира испуганно съёжилась, Роман заворожённо смотрел ей в глаза, не мигая, только до белых костяшек сжимал выложенные на стол кулаки. Ольга отшатнулась от него, учуяв запах пота и квашеной капусты.

Кира, срываясь на хрип, закричала:

— Когда Роман уехал в Хвалынск, я подумала, это Иванников. Ты же сам говорил, что едешь проверять почти доказанную версию. Испугалась за Косту. Он ведь тоже мог его уби-и-и-ить…

Роман рывком бросился к подруге, но между ним и ей встала Ольга.

— Не смей! — прошипела Ольга, отталкивая Романа. — Не смей!

— Ты… ты… ты… гадина, навела его на старика! — крикнул Роман и рухнул на стул, закрывая лицо ладонями. — Как у тебя язык не отсох!

Кира взмахнула руками, пытаясь отбросить слова Романа, метнулась к выходу и, в чём была, выбежала из дома Исайчевых.

— Миша, — умоляюще посмотрев на мужа, вдохнула Ольга, — она раздетая, простудится…

— Ничего, — жёстко ответил Исайчев, — побегает, согреется! Такси возьмёт… — Обращаясь к Васенко, спросил: — Ты распорядился, чтобы за Костой приглядывали?

Роман кивнул и, подойдя к окну, распахнул его настежь. Морозный воздух, превратившись в сквозняк, ворвался в нагретую кухню, прошёлся по верхним полкам, заглянул под стол, обозначая себя трепетом скатерти и занавесок, разлохматил редкую шевелюру Романа. Ольга многозначительно посмотрела на мужа и, тихо прикрыв за собой дверь, вышла. Сквозняк торкнулся в закрытую дверь, прорваться не смог, обиделся и вылетел обратно в окно. В кухне появился запах талого снега, набухающих почек сирени.

— Ромка, оставайся сегодня у нас, — осторожно начал Исайчев, — завтра с утра позвоним Регине. У тебя фото Косты здесь есть?

Роман, не оборачиваясь, едва шевельнул плечами.

Михаил подошёл к плите, включил горелку, поставил на огонь чайник. Увидел в открытой створке окна отражение лица Романа. Подумал: «Копилка сказала бы — отражение есть, а лица нет».

Заварив чай и разлив его по глиняным кружкам, Исайчев, стараясь добавить в голос бархата, предложил:

— Рома, закрой окно, обморозишься и меня заморозишь. Давай попьём чайку и порассуждаем. Смотри: Коста получил от Киры информацию, но не уехал. Значит, не чувствовал и до сих пор не чувствует опасности.

— Он под подпиской о невыезде, — серым голосом отозвался Васенко, — и знает, что ты в любой момент можешь его вызвать.

— Плевать он хотел на подписку! — не согласился Михаил. — Если бы Коста опасался, свалил немедля, не сомневаюсь. Значит?

Васенко закрыл створку окна, потянул портьеру, отгораживаясь от навязчивого света ночного фонаря у дома. Обхватил замерзшими руками горячую кружку, попросил:

— Позвони её отцу. Спроси, приехала? Ещё замёрзнет, не хочу грех на душу брать…

Исайчев, отхлёбывая из кружки мелкими глотками чай, указал Васенко взглядом на стул, обронил бесстрастно:

— Уверен, Ольга уже звонила. Ты её знаешь…

Роман, неловко кособочась, сел за стол и, разглядывая тёмное нутро кружки, повторил фразу Исайчева:

— Значит? Значит, Коста считает, что у нас ничего на него нет и не может быть. Думаю, он прикинул: если стронется с места, ты пойдёшь по его следу более настойчиво, и тогда… Тогда ты добудешь его даже в Антарктиде!

— Правильно, — удовлетворённо хмыкнул Исайчев, радуясь, что Роман приходит в себя и начинает мыслить. — Тодуа в этом городе есть что терять. У него цель — кресло премьер-министра. Коста считает, что обвинить его в доведении до самоубийства жены будет невозможно. Он ведь не в курсе, что у нас есть платок с их кровью и показания сестры. Маловато, конечно, но при совокупности всего им содеянного и это к месту. Об уликах по делу Елены Строгановой Коста не догадывается. Господин нотариус убеждён —