Любовь леди Эвелин - Тина Габриэлл

— Вы сказали, Бесс снимала второй этаж. Оттуда и начнем? — спросила Эвелин.

— С ее спальни. Именно там искал дневник убийца до появления Рэндольфа.

Эвелин кивнула и последовала за Джеком. Ступени тихо поскрипывали, и она старалась держаться на расстоянии вытянутой руки от своего спутника. На стенах мелькали тени, похожие на жутковатых танцующих призраков. По спине Эвелин побежали мурашки, хотя она знала, что в доме никого нет, а Джек рядом.

Они поднялись на второй этаж и остановились перед закрытой дверью. На медной табличке красовалась большая буква «Б» — Бесс Уитфилд. Не успела Эвелин и слова произнести, как Джек уже достал отмычку и принялся за работу.

Похоже, он неплохо владел инструментом, потому что уже секунд через пять они оказались внутри.

На окнах в комнате Бесс висели занавески из венецианского кружева, и тут было много света. Большую часть мебели уже увезли. Остались только самые лучшие вещи, которые, видимо, взял себе хозяин, потому что ближайший родственник Бесс, Рэндольф Шелдон, так и не появился. У окна стоял золотистый диванчик, маленький крепкий обеденный стол со стульями, на книжной полке — искусно расставленные вазочки и сувениры.

Книг видно не было, и Эвелин решила, что Бесс Уитфилд ими не интересовалась.

Как странно, что Рэндольф, обожающий книги, был так привязан к женщине, которая оказалась к ним равнодушна.

Недавно натертые прочные полы блестели, и в воздухе стоял легкий аромат лимона. В углу Эвелин заметила ведро и швабру. Похоже, хозяин приложил немало усилий, чтобы привести комнату в порядок и привлечь нового жильца, несмотря на совершенное тут жестокое убийство.

— Должно быть, спальня там, — сказал Джек, открывая первую дверь налево.

Эвелин вошла вслед за ним и увидела кровать под балдахином без матраца. Она вспомнила, как Рэндольф описывал место убийства, вспомнила, как он говорил о порезанном матраце, где убийца, видимо, искал дневник. Полы не были натерты, и в центре комнаты взгляд тут же приковывало темное пятно. Рядом стояла большая бутыль белого уксуса и щетка — доказательство того, что хозяин пытался удалить все следы недавнего преступления, но пока это ему не удалось.

Эвелин прижала руку к груди. Здесь истекала кровью Бесс Уитфилд.

Она представила, как кровь заливала белые стены и занавески — ужасное убийство, как описывал его Рэндольф. «Неудивительно, что он убежал! Если бы я наткнулась на жертву преступления, хватило бы у меня сил остаться и все объяснить полиции? Поверили бы мне?»

Эвелин всегда считала, что Рэндольф повел себя неправильно, сбежав через окно, но теперь не была уверена, что не поступила бы на его месте так же.

— Вы в порядке? — спросил Джек.

Она взглянула на то место, где должен был быть большой матрац.

— Я просто думала… Может быть, Рэндольф вовсе и не струсил, когда сбежал? Такие обстоятельства…

Джек взял ее под локоть и повернул лицом к себе.

— В сложных обстоятельствах люди реагируют по-разному. Но, зная вас, я бы не поверил, что вы бы могли сбежать, Эви.

Он перевел взгляд на ее лицо, и сердце Эвелин учащенно забилось. Между ними устанавливалась какая-то пугающая связь.

— Возможно, вы знаете меня не так хорошо, как вам кажется, — прошептала она.

Губы Джека изогнулись в улыбке.

— Но в одном я уверен. Вы не спасовали бы перед трудностью и сражались бы до конца. Рэндольф Шелдон и понятия не имеет, какое счастье, что на его стороне такая женщина.

От близости Джека и от его слов девушке стало тепло. Ее сердце трепетало.

— Давайте все тут осмотрим и пойдем.

Эвелин очнулась от забытья.

— Что мы будем искать? Совершенно ясно, что владелец дома все уже вычистил. Полагаете, он нашел дневник?

— Не думаю, чтобы его было так легко найти. Бесс Уитфилд была не глупа. Она наверняка спрятала свой дневник там, где его вряд станут искать.

— Значит, существуют какие-то потайные дверцы?

Джек ухмыльнулся:

— Вы быстро учитесь, Эви. Возможно, вам следует подумать о карьере сыщика.

После его шутки Эвелин почувствовала себя раскованнее.

— Неподходящее занятие для женщины, Джек. Могу себе представить реакцию своего отца.

Эвелин посмотрела на стенной шкаф и высокий комод в углу. Решила сначала обыскать комод и выдвинула верхний ящик. Пусто. Она не удивилась, зная, что владелец уже убрался в комнатах, но на всякий случай проверила остальные ящики. Ничего. Пробежала пальцами по краю каждого ящика в поисках щелочки или незаметного углубления, но ничего не обнаружила.

Внимание Эвелин привлек шум волочащегося по полу деревянного стула. Она увидела, что Джек пытается что-то нащупать на потолке.

— Тут что-то любопытное, — заметил он.

Сунув руку во внутренний карман жакета, он извлек оттуда маленький перочинный нож. Вставил нож в щелку и принялся резать. На голову ему посыпались крошки штукатурки, и вскоре маленькое отверстие стало расширяться. Эвелин удивилась хитрости Бесс Уитфилд. Толстый слой штукатурки легко мог замаскировать тайник. Обычный человек не заметил бы его, и только Джек с его проницательностью обратил внимание на утолщение на потолке.

Джек просунул руку внутрь. Нахмурив брови, принялся ощупывать тайник.

— Проклятие! Пусто.

— Уверены?

— Здесь ничего нет. Должно быть, она вынула дневник и заклеила щель.

— Зачем?

— Наверное, боялась, что его найдут, — ответил Джек, спускаясь на пол.

— Вполне разумно. Неудивительно, что Бесс хотела отдать дневник Рэндольфу, своему единственному родственнику, на хранение. Ее убили прежде, чем она смогла сообщить ему о местонахождении дневника.

Звук захлопнувшейся двери и поскрипывание ступеней заставили их вздрогнуть.

— Здесь кто-то есть. Нам надо идти, — прошептала Эвелин.

Джек покачал головой:

— У нас нет времени. Живо в шкаф!

Он схватил ее за руку, распахнул дверцу шкафа и втолкнул Эвелин внутрь. Забрался туда сам, но дверцу оставил чуть приоткрытой.

Тут было тесно, с обеих сторон торчали полки. Сквозь приоткрытую дверцу лился скудный свет. На крючках над головой висели саше с засушенными лепестками лилий, наполняя шкаф назойливым цветочным ароматом. Эвелин стояла, прижавшись к Джеку, ощущая тепло его сильного тела.

Тяжелые шаги послышались ближе. Сердце Эвелин неистово заколотилось, и по груди потекла струйка пота. Ей хотелось заглянуть в щелку, и в то же время она молилась, чтобы неизвестный, кто бы он ни был, не заходил в спальню.

Но шаги все приближались и наконец замерли на пороге.