Иной 1941. От границы до Ленинграда - Алексей Исаев

Однако если 28-й дивизии в какой-то мере повезло, то управление 12-го мехкорпуса оказалось под огнем. В ночь на 27 июня оперативная группа штаба 12-го мехкорпуса перебралась на новый командный пункт — лес южнее Борисели (Барисяй[153]). В 14.00 с КП с задачей уточнить положение частей выехали начарт корпуса полковник Разинцев и начальник отдела тыла полковник В. Я. Гринберг. Их миссия была опасной, но на войне опасность преследует на каждом шагу. Под удар попал оставшийся в кажущейся безопасности штаб. Как указывалось в докладе о действиях 12-го мехкорпуса, оперативная группа штаба «в 18 часов подверглась нападению противника и погибла в количестве 15 человек командного состава и обслуживающей группы»[154]. Скорее всего, штаб 12-го мехкорпуса был разгромлен подразделениями 21-й пехотной дивизии, именно они 26 июня заняли Шауляй и продолжили наступление вдоль шоссе. В бою погибли начальник штаба корпуса полковник П. И. Калиниченко, бригадный комиссар П. С. Лебедев и другие командиры и бойцы охраны штаба. Командир корпуса генерал-майор Н. М. Шестопалов был ранен и попал в плен. Он умер в лагере военнопленных в Шауляе 6 августа 1941 г. Временно 12-й мехкорпус возглавил В. Я. Гринберг.

Ввиду постепенного исчерпания ударных возможностей 12-го мехкорпуса, выпады частей немецкой 18-й армии становились все более опасными. 27 июня в районе Груджяй была окружена немецкой пехотой 90-я стрелковая дивизия. По сообщению прибывшего из дивизии делегата связи, «полки дивизии, потеряв управление (сведений о штабе дивизии нет), отходят на Митава. Имеются сведения, что к-р дивизии убит»[155].

Пронизывая рыхлые порядки 8-й армии, XXXXI танковый корпус прорывается к Западной Двине. Она становится для корпуса задачей дня 27 июня. Удивительно, но германское Верховное командование имело совсем другие планы использования корпуса Рейнгардта. 27 июня Гальдер пишет в дневнике: «14.00 — Разговор с Кейтелем (ОКВ): Фюрер высказал пожелание сосредоточить главные силы танковой группы Гёпнера в районе Двинска. Возможность переправы в районе Екабпилса, Крустпилса проблематична». Спустя буквально 20 минут эта тема снова всплывает в его записях: «14.20 — Разговор с главкомом, находящимся сейчас в штабе группы армий „Север“, по вышеупомянутому вопросу. Он сообщил, что на Екабпилс наступает лишь 36-я моторизованная дивизия, главные же силы подвижных соединений направлены на Двинск». Нелишне будет также напомнить, что в Директиве ОКХ от 31 января 1941 г. Гёпнеру ставилась задача вида: «4-я танковая группа совместно […] продвигается к Двине в район Двинска и южнее и захватывает плацдарм на восточном берегу Двины».

На самом деле главные силы XXXXI корпуса двигались совсем не к Двинску. Причем в ЖБД корпуса прямо сказано: «Быстрое продвижение дивизий заставляет командира корпуса просить об усилении инженерных подразделений, поскольку передовые части корпуса выйдут к Двине не позднее 28 июня. При поддержке запрошенных штурмовых лодок они немедленно могли бы приступить к переправе»[156]. То есть речь идет не об использовании готовой переправы, а о форсировании реки своими силами с нуля. Запись помечена 11.00 27 июня 1941 г. Почему Браухич, Гальдер и сам фюрер считали, что Рейнгардт отправился в Двинск, — загадка. Можно просто констатировать, что порядок в Вермахте 1941 г. несколько преувеличивается. К слову сказать, если бы советским разведчикам удалось каким-то чудом захватить Директиву ОКХ от 31 января 1941 г., ее полезность была бы невелика.

Вскоре идущие вразрез с первоначальным замыслом планы становятся реальностью. Поздним вечером 27 июня части 1-й танковой дивизии выходят к Западной Двине. Боевая группа Крюгера только в 1.40 28 июня оказывается в 10 км юго-западнее Екабпилса (Якобштадта). Ее сосед, 6-я танковая дивизия, пока остается аутсайдером. В ЖБД XXXXI корпуса с унынием отмечается: «Основная масса 6-й тд из-за нехватки ГСМ неподвижна. Снабжение из трофеев 1-й тд невозможно из-за отсутствия поперечных дорог»[157].

Осознание критической ситуации, в которой оказались войска Северо-Западного фронта с захватом Даугавпилса, привело Ф. И. Кузнецова к решению построить новый рубеж обороны по Западной Двине. Впрочем, Двинск был уже последней каплей. Особых иллюзий относительно возможности сдерживать противника имеющимися силами командование фронта не питало. В ЖБД фронта о положении 8-й армии без обиняков сказано: «Все попытки задержать продвижение противника успеха не имели, и [части 8 А], преследуемые противником, отходили на р. Зап. Двина»[158]. Соответственно, 8-я армия получила приказ отойти на рубеж Зап. Двины, за частями 27-й армии закреплялся рубеж реки от Ливани до Краславы. Точного времени на директиве штаба фронта не проставлено, но штаб Собенникова подготовил приказ войскам 8-й армии только в 23.30 27 июня. Участок Гостини, Екабпилс получила 202-я моторизованная дивизия. Ей предписывалось: «Создать упорную противотанковую и противопехотную оборону. Не допустить форсирования противником р. Зап. Двина»[159]. Однако времени на выполнение этого приказа уже практически не оставалось. Для противника отход уже не был секретом. 27 июня Гальдер пишет в своем дневнике: «Вклинение наших войск в районе Двинска вызвало поспешный отход противника».

Теоретически командование 8-й армии могло сдерживать наступление противника авиацией. Однако к вечеру 28 июня 1941 г. 7-я САД представляла собой жалкое зрелище. В 9-м СБП осталось 3 неисправных СБ, в 10-м ИАП оставалось 3 И-16 (2 исправных), в 241-м ШАП — 19 И-15бис (все исправные), в 238-м ИАП — 2 И-153 (все исправные), в 46-м СБП — 7 СБ и 2 Ар-2 (3 и 1 исправных соответственно). Как ударные возможности авиасоединения, так и его способность вести борьбу за воздух упали почти до нуля. О характере понесенных потерь красноречиво свидетельствует статистика (см. таблицу).

Сведения о потерях в частях 7-й САД с 22 по 28 июня 1941 г.[160]

9-й СБП 46-й СБП 10-й ИАП 238-й ИАП 241-й ШАП Сбито в воздухе 11 21 3 1 3 Уничтожено на земле 27 25 51 27 Нет Погибли на аэр. при столкновении 2 — — — —