Время камней - Михаил Ежов

Когда процессия оказалась на борту урдисабанского корабля, Квай-Джестра приветствовал гостей легким поклоном. Посол ответил ему тем же, его жена сделала легкий реверанс.

— Доброго здравия, — сказал Квай-Джестра, — меня зовут Ормак Квай-Джестра, я Первый Советник Его Величества Камаэля Марад-Изтаэрда, Императора Урдисабана. Рад приветствовать вас на своей триреме. Это высокая честь для меня. Надеюсь, плавание на ней не покажется вам утомительным.

— Благодарю и приветствую, — ответил посол с вежливой улыбкой. — Мое имя Хорг Ариган Дьяк, барон Деморштский, уполномоченный посол. Это моя жена, дама Маэрлинна. — При этих словах Ормак поклонился женщине, та улыбнулась ему и сделала реверанс. — Мы с благодарностью принимаем ваше приглашение продолжить плавание на этом прекрасном судне.

— Не присоединитесь ли вы к скромному обеду? — спросил Ормак, отступая на шаг в сторону и указывая широким жестом на накрытый стол, стоявший на корме. — Я велел подать лучшее вино Ирменского замка.

— Я слышал о нем, — ответил посол, — замок славится превосходными напитками.

— Мой дед начал собирать, а отец пополнил коллекцию, — сказал Ормак, — сейчас в нашем родовом имении выращивают лучший виноград в империи.

— В таком случае мы не можем не принять ваше в высшей степени заманчивое предложение, — Дьяк улыбнулся. — Но прежде я бы хотел преподнести вам маленький подарок, если позволите. — В ответ на эти слова Ормак поклонился, и посол сделал одному из слуг знак подойти. Когда тот приблизился, держа на вытянутых руках шкатулку, Дьяк аккуратно поднял крышку и достал великолепную кольчугу гномьей работы. Это было сразу ясно: никто, кроме подгорного племени, не смог бы выковать более тонкой и легкой кольчуги. Эта же была, помимо всего, украшена серебряными пластинками с искуснейшей гравировкой, в узорах которой Ормак легко узнал символы своего родового герба — голову льва в окружении кленовых листьев. Вслед за кольчугой Дьяк извлек из шкатулки широкий пояс, собранный из стальных пластин, соединенных серебряной проволокой и инкрустированных горным хрусталем.

— Неужели… — Ормак невольно улыбнулся.

— Да, это сделано в Стальных Копях древними гномами, — подтвердил его догадку посол.

— Но откуда… — выговорил Квай-Джестра, принимая подарок и ощущая в руках почти волшебную прохладу металла.

— Не спрашивайте, — отозвался Дьяк, — пусть это будет моим маленьким секретом.

Ормак с восторгом рассматривал кольчугу и пояс, прикидывая, во что они обошлись. Если подобное преподнесли ему, то что же приготовили для императора? Очевидно, второй подарок был в руках другого слуги. Его пока не торопились вручать, и Ормак, сердечно поблагодарив за кольчугу и получив в дополнение к ней шкатулку, в которой ее привезли, пригласил гостей к столу.

Посол, его жена и небольшая свита (упомянутые телохранители и слуги) перебрались на трирему Квай-Джестры и продолжили путь в Тальбон на ней. Остальные суда следовали за ними на небольшом расстоянии. Один раз на горизонте заметили пиратов, но те не захотели связываться с несколькими кораблями и постарались поскорее скрыться из виду.

Через два дня все суда вошли в порт Тальбона. За четыре часа до этого Ормак послал в столицу Урдисабана почтового голубя с письмом, в котором предупреждал о скором прибытии посла Казантара, поэтому на пристани приплывших ждала толпа встречающих: любопытные, стражники, вельможи и сам император в окружении пышной и многочисленной свиты.

Сафир тоже был в числе сопровождавших императора и стоял в первых рядах, так что прекрасно видел, как причалили все четыре триремы, среди которых выделялось своими резкими цветами судно казантарского посла: черное с оранжевым, со слепыми глазами на носу.

Под звуки оркестра спустили трап, и посол в сопровождении Первого Советника сошел на берег Урдисабана. С ним была женщина, самая прекрасная из тех, что видел Сафир. На ней были очень просторные одежды, и, приглядевшись, он понял, что она беременна. Посол держал на руках странное животное, цеплявшееся за него длинными пальцами и хлопавшее выпуклыми глазами. Сафир звал, что многие вельможи Казантара держат дома экзотических зверей и часто носят их с собой, считая своими талисманами.

Началась долгая церемония знакомства и обмена дарами. Сафир стоял в двух шагах от императора Камаэля с безразличным видом, как и полагалось оруженосцу. Он впервые участвовал в подобном торжестве и поэтому старался ничего не упустить. Его восхитил подарок посла — великолепный полуторный меч, который он преподнес императору. Было удивительно, насколько клинок оказался прекрасно сбалансированным и идеально ложился в руку повелителя Урдисабана, что тот и подтвердил во всеуслышание, тут же примерившись к подарку. Можно было подумать, что меч ковали личные мастера императора, которым были известны мерки его руки и вкусы. Гарда тоже отличалась удобством и украшением: сделанная из серебра, она была покрыта глубокой гравировкой и инкрустирована рубинами. На эфесе красовалась орлиная голова, символ императорского Дома Марад-Изтаэрдов.

В конце церемонии Сафира ждала приятная неожиданность: его представили в числе других вельмож и император Камаэль объявил, что лорд Маград является уполномоченным сопровождающим посла, после чего Сафиру пришлось занять место позади казантарца и, таким образом, пополнить его свиту.

Во дворец добрались в паланкинах. Вокруг шли закованные в доспехи мечники, а дорогу расчищали гвардейцы. Сафир ехал на своем новом жеребце и прислушивался к разговору посла и императора. Его услуги пока не требовались. Он не очень понимал, почему его заранее не предупредили о той роли, которую ему отвели на время пребывания казантарцев в Урдисабане, но подозревал, что от него потребуется не только сопровождать посла, но и следить за ним, выполняя обязанности шпиона.

Во дворце сотни слуг расстилали ковровые дорожки перед процессией, распахивали двери, разбрасывали лепестки роз, которые летели с высоких балконов и галерей подобно фантастическому благоухающему дождю.

Прием начался с торжественной трапезы. Зал был украшен флагами Урдисабана и провинций. Под потолком пестрели пышные гирлянды цветов, натертые воском полы сверкали в солнечных лучах. Слуги в длинных ливреях носились по дворцу с подносами, столовыми приборами, посудой, яствами и прочим.

Сам обед, устроенный в честь посла Казантара, тоже был великолепен. Еще накануне повара и их помощники принялись стряпать кушанья и отбирать вина, начищать столовые приборы и посуду. Всю ночь кипела работа, и утром поваров сменили их товарищи, которые с новыми силами принялись за приготовления.

Некоторые сорта вин заливали в особые приборы для подогревания — бронзовые сосуды с трубой посередине, куда засыпался горящий уголь. Также был популярен армол, очень крепкий и терпкий напиток, который готовили из айхевая, корнеплода, основным поставщиком которого были Дома Маградов и Квай-Джестров.

Гордостью урдисабанских мастеров была стеклянная посуда, производство которой требовало немалого труда и искусства. В прозрачную массу добавляли синюю, красную или зеленую краски, получая не только цветные, но также тонированные и пестрые изделия. На подобных блюдах подавали самые изысканные кушанья, в основном сладости, для производства которых из свеклы и тростника добывали сахар. Кулинары постарались на славу и по случаю приема заставили дворцовые кухни многоярусными тортами, пирожными и сухофруктами. Гостей ожидали также различные прохладительные напитки из меда, лимона, апельсинов, груш и винограда.